Константин Мзареулов - Козырной король

Фауст сидел за большим столом в расслабленной позе, тянул глоточками горячий крепкий чай, выращенный в безумном Отражении из окрестностей Земли, и неторопливо вещал:

— Ринальдо клеился к Мерлю, потому что не оставил надежды перехватить контроль над Колесным Призраком. Это единственная причина, по которой он приостановил свои попытки убить твоего сына. Ринальдо — единственный из Повелителей, кто знает достаточно, чтобы управлять межтеневым компьютером, — Мысленно он добавил: «Единственный, если не считать меня». Затем произнес вслух: — Кстати, скоро будет убита Ясра, и тогда Ринальдо совсем осатанеет.

Он выжидательно поглядел на Льювиллу, но изумрудная принцесса демонстративно игнорировала коварного изменщика. Фауст сокрушенно вздохнул. Флора и Фиона злорадно ухмылялись, готовясь обрушить поток колкостей на страдающих от размолвки любовников. Рэндом поспешил вернуться к роли гостеприимного хозяина и радушно поинтересовался, куда и с какими намерениями держит путь дорогой гость.

Нирванец появился в Амбере, как обычно, без предупреждения. На этот раз он даже не создавал видимости долгого путешествия от Отражения к Отражению. Полчаса назад он просто вызвал Рэндома через Козырь и попросил впустить во дворец. От неожиданности — дело было во время вечернего чаепития — король не удосужился поинтересоваться, где Фауст раздобыл его Карту.

Сейчас король задал вопрос о целях нирванского гостя, не сомневаясь, что услышит в ответ просьбу посодействовать освобождению старшего брата. Однако, к общему изумлению, Фауст сообщил, что намерен лечить Виолу. Раньше он, видите ли, не мог — ждал, пока вернется из военного похода младший братишка Верви.

— Теперь наша семья воссоединилась, — сказал Фауст, — Логрус вот-вот будет поврежден, и я могу без помех заняться вашими проблемами.

Одновременно прозвучали два голоса.

— Но ведь твой брат в плену! — воскликнул Корвин.

— Что значит — «Логрус вот-вот будет поврежден»? — спросила Фиона.

Фауст пожал плечами. Решив, что старый приятель растерян и не знает, кому отвечать, Корвин снова спросил:

— Дара освободила Мефа?

— Нет. Насколько мне известно, приказала его казнить. — Но ведь Мерлин обещал похлопотать! — возмутился Корвин.

— Ты всерьез верил, что Дара послушает сына? — удивился Фауст и продолжил ровным голосом, лишенным эмоций: — Покажите мне больную.

Однако амбериты продолжали печалиться о Мефе, и Фауст заметил с недоумением:

— Странные вы существа. Порой кажется, будто судьба Мефа заботит вас сильнее, чем меня. Можно подумать, что в плену оказался ваш брат, а не мой.

— Тебя совсем не тревожит судьба Мефисто? — спросил Корвин, упредив более резкий вопрос Гиневры.

— Когда ты сгинул среди Отражений, твоя родня тоже не слишком беспокоилась, — парировал нирванец.

— Мы беспокоились! — возмутилась Дейдра. — Мы искали по всем реальностям.

— Плохо искали. Фауст засмеялся. — Ладно, прекратим этот вечер приятных воспоминаний. Нас ждет более важное дело.

Его манеры всерьез шокировали амберитов. Даже Корвин, больше других симпатизировавший герцогу, недоуменно сказал, покачивая головой:

— Я, конечно, понимаю, что жизнью брата всегда можно пожертвовать — не такая уж это ценность. Сам братоубийство замышлял… Но все-таки степень твоего бессердечия поражает.

— Вы всегда преувеличивали мои достоинства, — меланхолично изрек Фауст, — Ошибаетесь и на этот раз.

Он решительно отодвинул чашку, ободряюще подмигнул и осведомился, готова ли Виола пройти осмотр. Затем осведомился, где он может переодеться в медицинский балахон.

В покои королевы Виолы втиснулась добрая половина Семьи. Пришла даже Льювилла, продолжавшая, однако, хранить суровое молчание в ответ на все усилия нирванца, пытавшегося завязать разговор. В конце концов Фауст тихонько пропел: «Знаю я, что все пути к тебе заказаны. Знаю я, что понапрасну все старания…» — и занялся венценосной пациенткой.

Он поднимал Виоле веки, светил в зрачок тонким лучом маломощного лазера. Фиона даже почувствовала, что Фауст заглядывает под череп королевы посредством магического зрения. Впрочем, маленькая рыжая колдунья должна была признать, что нирванец не намерен причинить вред жене Рэндома, но весьма профессионально изучает поврежденные органы.

Виола поначалу нервничала — это шоу болезненно напомнило королеве о ее неполноценности, — но постепенно успокоилась и принялась допекать Фауста посторонними репликами и вопросами.