Елизавета Дворецкая - Перст судьбы

Хакон и Бирнир шуршали подошвами позади, изредка ругаясь шепотом, если спотыкались на замерзших колдобинах, покачивались и хватались друг за друга. Вот закончился порядок изб, впереди была луговина, а могилы — почти на самом ее краю. Викинги Иггвальда не выбирали места — им ведь здесь не жить и не пасти коров.

— Далеко идти? — шепнул из-за спины, кажется, Хакон, но тут Велемила остановилась и те двое наткнулись на троих идущих впереди.

А она увидела перед собой, на темной луговине, голубоватое сияние. Словно облачко искр реяло над могилой, второй с краю, той, где она вчера видела сидящего воеводу и где сегодня приносили особенно богатые требы. Или не искр… а скорее это было нечто, похожее не то на хлопья пепла, не то на сухие листья. Но только листья эти не опадали сверху наземь, а наоборот, поднимались с земли; медленно кружась, они улетали куда-то вверх, уносимые неведомой силой, и исчезали в черном воздухе.

Этих хлопьев становилось все больше, они собрались вместе и образовали что-то вроде столба, а потом Велемила вдруг различила, что это не столб, а человек. Она узнала воеводу Хранимира, но сейчас он выглядел не как вчера. Он стоял выпрямившись и расправив плечи, сложив руки на рукояти меча, упертого концом ножен в землю; вид у него был величественный, волосы красиво лежали, на груди сияла золотая гривна. Так он выглядел четыре года назад, когда после свадьбы приезжал с молодой женой на «отводы» [14] Отводы — заключительный этап свадебного обряда, когда молодые приезжают в гости к родителям жены. к Святобору. Сейчас он смотрел прямо на Велемилу, и она не могла ни пошевелиться, ни моргнуть, ни сглотнуть под его взглядом.

— Скажи им, что я ухожу, — заговорил он. Или это ей казалось — призрак не разжимал губ, а его низкий голос, без всякого выражения, будто говорит камень, звучал прямо внутри ее головы. — Оставьте варгам место проклято, место пусто. Идите на живое, а их не пускайте, иначе ни жилья, ни могилы, ни имени, ни памяти в роду земном не останется. На краю бездны не будет счастья ни роду варяжскому, ни роду словенскому, ибо испокон веку мечом эта земля вспахана, костями засеяна, кровавым дождем полита. Идите на небо — туда дорога лежит светлая. Кто пойдет туда — станет деревом многоцветным, чьи ветви всю землю покроют. А кто останется — сгинет, рухнет, будто дерево сухое. Не держитесь за бездну, идите к небу…

А потом Велемила осознала, что ее уже некоторое время тянут сразу за обе руки. Она наконец моргнула — впереди была черная пустота. Как разбуженная, она пошевелилась, дернулась, чтобы освободить руки из оков, и закрыла ладонями лицо.

— Ты чего? Боишься? Не бойся, ничего нет! — Стейн обнял ее за плечи, и одновременно Витошка взял ее за локоть:

— Ты цьиво застряла-то?

— Вы его видели? — еле сумела выговорить Велемила.

— А ты видела? — Ее окружали недоверчивые и недоуменные лица, слабо различимые в отблесках лунного света.

— Я видела. Он был там. Он мне сказал…

— Что сказал?

Велемила уже поняла, что никто ничего не видел и не слышал. Более того: все уверяли, что она простояла неподвижно всего пару вздохов, как они сразу начали ее теребить и она подала голос. А ей казалось, что она очень долго смотрела на светящиеся листья, очень долго рассматривала воеводу Хранимира, красивого, будто жених, и так же долго он говорил с ней. Он сказал что-то очень важное… но мысли расползались, как муравьи, Велемила не могла вспомнить ни одного слова.

Стейн развернул ее лицом к избам и за руку повел обратно. Хакон и Бирнир обменивались разочарованными возгласами, но Велемила пошла назад весьма охотно. Все, что можно, она уже увидела. Похоже, старания Святобора не пропали даром и дух воеводы Хранимира нашел путь в Светлый Ирий. Но он сказал что-то плохое. Не похоже, чтобы он обещал своим потомкам счастливую жизнь и процветание рода.

— Ну, что, видели кого? — осведомился Доброня, когда они вернулись.

— Все спокойно, — ответил за всех Стейн. Он ведь и правда ничего не видел.

Назавтра тронулись в обратный путь, прихватив с собой и датчан. Свой корабль им пришлось оставить у порогов: вести его через Нево-озеро и Волхов погода уже не позволяла, но кто его здесь тронет? Никого тут не будет до весны.

Велемила выглядела бледной: она почти не спала ночь, а все ворочалась, лежа между Витошкой и Доброней. Видя, как даны выносят свои пожитки, надевают на спины короба с привязанными кошмами и овчинами, вешают на плечо копье, а с другой стороны — щит, чтобы еще отчасти прикрывал голову от дождя, она думала, что напрасно Деленя не хочет оставить их здесь, в мертвом Вал-городе. К утру она успокоилась, мысли отстоялись, будто муть осела на дно, и она почти все вспомнила. Но не была уверена, что действительно все: многое ей оставалось непонятным. Дух воеводы явно не приветствовал намерение сына вернуться и возродить старое гнездо. Вот странно! Разве он не хочет, чтобы к его могиле каждую весну приходили с угощением внуки и правнуки? Почему велел оставить Вал-город чужакам? Он сказал «варгам» — этим старинным словом северного языка обозначался и чужой, и волк, и преступник, изгнанный из своего рода. От него-то, как говорят, и произошло наименование варягов. Кого он имел в виду? Хрёрека с его людьми?