Павел Миротворцев: Волшебник

Ненормальные Психи.

Широко зевая, и потягиваясь, Штрогольд заступил на смену. Засидевшись допоздна у своего друга, он теперь в сердцах проклинал тот момент, когда согласился остаться на "еще по капельке и расходимся". И ведь знал, знал! Сколько уже раз попадался на эти "капельки" просто не сосчитать, а ума так до сих пор и не набрался. В итоге, мало того, что он вообще не ложился спать, так еще теперь и жажда мучила. С другой стороны Штрогольду вообще не пристало жаловаться. После тех "капелек" большинство людей бы просто умерли, а, учитывая градус "капелек", еще больше даже не стало бы это пить.

Не переставая зевать, Штрогольд медленно пошел к противоположной стороне своего участка стены. Стена, будучи в триста метров длиной, делилась всего на три равных части, разделенных башнями, и перекрывала единственных выход из Долины Нежити. Спросите, почему "Нежити", а не "Смерти"? Так Амарийцы считают, и всегда считали, что всякая нежить это твари, которые неугодны даже Смерти. Зачем же оскорблять красивую женщину, называя в ее честь долину в которой располагалось больше сотни входов в Некрополь, то есть город под завязку набитый разлагающими трупами? А потому, простоватые Варвары и не заморачивались с называнием. Нежить есть? Есть! Долина есть? Есть! Ну и какие тогда проблемы? Долина Нежити, она и есть Долина Нежити. А выход, как и вход, был из нее только один - через стену. Даже СТЕНУ!

Нет, не сказать, чтобы она была высокой, красивой или там, скажем, изысканной. Нет, ничего такого. Она была всего метров десяти высотой и, как уже говорилось, триста метров длиной. Располагалась между скалистых утесов, поэтому обойти ее по горам не представлялось возможным. Разве что какому-нибудь одиночке? Так разумная нежить на то и разумная, что ни в жизнь не полезет по отвесным скалам. А если полезет живой, так и пусть лезет - мешать никто не будет. Да и зачем? Амарийцы вообще очень трепетно относились к чужим безумствам, ведь сами такие же.

Так вот, возвращаясь к теме, стена не выделялись ничем кроме своего цвета. Она была черной. Все. Но это "все" говорило лучше всяких слов. Матово-черный цвет, это цвет криита, то есть вся стена была построена из чистейшего криита. Тонны и тонны бесценного минерала. Впрочем, заслуги самих Амарийцев в это не было. Стену создал сам великий дракон Амару. После уничтожения трех "раскрывшихся" Некрополей, Амару слишком ослаб, чтобы уничтожить еще и четвертый. Вместо этого он создал стену и, использовав собственную плоть, создал народ названый им Соробору. Создал "Стражей Некрополя".

История это, конечно, так, если совсем вкратце, но мы еще не раз вернемся к этому.

А Штрогольд, тем временем, уже "дошел до точки". Это не про стену и патрулирование, это такой афоризм, отображающий саму суть Амарийцев.

Рыжебородый воин, прислонив щит к одному из зубцов стены, аккуратно, рядышком положил и свой меч, а затем и кинжал. Так сказать, во избежание. Чего именно? Все просто. Не спавший, одолеваемый жаждой, да еще и, - что особенно опасно! - скучающий. А страшнее скучающего Амарийца может быть только много скучающих Амарийцев.

Штрогольд, вскочив на один из зубцов, придирчиво посмотрел вниз. Для Амарийца падение с десятка метров это переломы, но не смерть... разве что если упадешь головой. Однако все равно опасно, опасно, а уж если сделать то, что сделал Штрогольд, так становилось еще опасней. Ловко встав на руки, балансируя на самом краю, рыжебородый воин принялся отжиматься, не открывая взгляда от лежавших внизу камней. От небольших порывов ветра кровь начинала бежать только быстрее... но недостаточно быстро на взгляд все еще скучающего Амарийца. Аккуратно развернувшись, так чтобы на зубце осталось лишь по четыре пальца каждой руки, а все тело находилось над пропастью, Штрогольд снова принялся отжиматься. Теперь каждый порыв еще больше горячил кровь... но все еще недостаточно на взгляд Амарийца. Слегка подправив свое положение, Штрогольд продолжил отжиматься лишь на двух больших пальцах, опираясь на зубец буквально одними ногтями.

Вот теперь было нормально даже на взгляд скучающего Амарийца.

Радостно улыбаясь и слегка похохатывая при легких порывах ветра, в любое мгновение грозящих скинуть его со стены, Штрогольд принялся громко считать количество отжиманий. И именно в этот момент раздался слегка удивленный, почти обиженный, вскрик, после которого, чуть в стороне, послышалось глухой звук удара. Молниеносно оказавшись на стене, Штрогольд схватил свой меч и щит, и только тогда принялся осматриваться. Никого. Осторожно выглянув из-за зубца, Штрогольд внимательно осмотрел ущелье.