Клайв Баркер - Абарат. Абсолютная полночь

— Значит, все это было спланировано? — спросил Финнеган.

— По правде сказать, я и сама не знаю. Не понимаю, как такое можно спланировать. Фантомайя хотели защитить мою душу и увидели возможность спрятать ее там, где никто из Абарата не станет искать. Через несколько часов родился ребенок. Но большую часть из этого ты уже понял, — сказала Боа. — Я несколько раз видела замешательство на твоем лице. Ты что-то чувствовал к этой девушке, но не знал, почему. Я права? — Она сделала маленький шаг и коснулась ладонью его лица. — Не вини себя за это, — произнесла она. — Ты видел не ее. Сквозь нее ты видел меня. Я была ее пленницей. И не могла себя защитить. Я оставалась заперта в ее голове, год за годом наблюдая за ее жалкой жизнью. Думая о том, что происходит здесь. Всегда, всегда думая о тебе. О том, женился ли ты после моей смерти.

— Финн, все это ложь, — произнес Маас.

— Но эта ложь не может причинить мне вред, — ответил Финнеган.

— Будь осторожен в своих привязанностях, Финнеган Фей. Рядом с тобой находится порочность куда более значительная, чем любые преступления существ, чьи кости нас окружают. Некоторые из них были слабы. Другие — глупы. У кого-то имелись хозяева, которые требовали от них совершения ужасных вещей. Но среди них были и невинные. Ты знаешь это, Финнеган.

— Ты прав. Я это признаю. Я убивал во гневе. Я убивал от одиночества. Я примирюсь с духами, которые здесь обитают. Но не сейчас. Сейчас у нас другие проблемы.

— Под другими проблемами ты имеешь в виду Империю Полуночи? — спросил Маас.

— С каких это пор она стала Империей?

Маас пожал плечами.

— Не знаю, была ли она ею когда-нибудь. Но так говорит Бабуля Ветошь. Собирается тьма. И это ее работа. Если у нее все получится, она станет императрицей островов.

— Тьма настолько ужасна?

— Да, эта тьма такова. И она разносится подобно чуме. Полагаю, женщина с твоими талантами может об этом кое-что знать, — произнес Маас, поворачиваясь к Боа.

— Не слушай его, Финн. Он делает именно то, что я говорила. Он пытается отравить наше счастье.

— Какие таланты, Маас? — спросил Финнеган. — О чем ты говоришь? Если тебе есть что сказать…

— Нечего ему сказать, — быстро перебила Боа. — Всё это драконья слизь, которой он хочет меня покрыть. Я уже бывала в их челюстях, Финн. И знаю, как они воняют. Ближе всего к реальной человечности он оказывается, когда ужинает людьми.

— Превосходно, принцесса, — сказал Маас с угрюмым одобрением. — Воспламени его ярость речами о драконах, и он, быть может, забудет, что на самом деле не доверяет тебе.

— Хватит, Маас, — резко произнес Финнеган. — То, что мы не видим звезд, и мир, возможно, катится во тьму, не означает, что я прощу любые твои слова. Оскорбление есть оскорбление. Поверь мне, Маас, еще одно слово против моей принцессы, и твоя голова упадет быстрее, чем звезда с неба.

То ли из страха за свою жизнь, то ли из искреннего раскаяния, Маас сложил свои когтистые лапы у сердца, правую на левую.

— Прости меня, Финнеган Фей, — сказал он, склоняя свою тяжелую голову. — Я слишком долго оставался в обществе мертвецов. Я позабыл о простой вежливости.

— Этого недостаточно, — сказала Боа.

Она взяла Финнегана за руку, и он ощутил поток холодной силы, двигавшийся по ее руке, вливаясь в него через ладонь. Казалось, его мышечная масса растет, и он был этому рад. В Империи Полуночи будут враги, вернувшиеся при этих благоприятных обстоятельствах, и ему понадобится вся сила, чтобы защитить от них Боа. Будет нелегко, но с ее помощью он сумеет загнать их в безопасное место, если таковое существует.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Боа.

— Хорошо. — Он потряс руку так, словно всю жизнь она спала, а теперь просыпалась.

— По-моему, она стала гораздо сильнее, чем раньше… что именно ты сделала?

— Убрала камень, лежавший между тобой и тем, что всегда в тебе было. Возьми меч.

Он поднял меч; выскользнув из ножен, клинок издал звук, подобный перезвону великолепного колокола.

— Никогда раньше он не казался таким легким.

— И он никогда не был таким острым, — сказала Боа, проведя рукой над мечом. Вдоль лезвия пробежал яркий отблеск. — А теперь, — продолжила она тихо, — используй его.

— Для чего?

— Для того, к чему он предназначен. Убей.

— Мааса?

— Конечно.

— Он совершенно безвреден, моя леди.

— А я говорю, что это не так. Финнеган, поверь. Убей его. Тогда нам больше не придется об этом думать.

Пока решалась его судьба, Маас не двигался. Он просто ждал, прижав руки к груди.