Константин Бояндин - Умереть впервые

До того момента Таилегу, как и многим людям его возраста, казалось, что мир возник одновременно с ними и что минувшее — не более чем привычка. Способ объяснить то, что неизвестно, или обосновать то, что иначе не обосновывается.

Теперь он начинал понимать, почему Рамдарон зачитывался историческими заметками. Даже такими малодостоверными, как записки придворных историографов.

— Слушай, Даал, — обратился он как-то к своему наставнику. Спустя три дня ветра стали заметно менее сильными — с одной стороны, это удлиняло их путь, а с другой — стало проще стоять на палубе и обозревать бесконечный океан. — Вы действительно отбирали эти книги вдвоем?

— Угу, — сказал тот неразборчиво, поскольку держал во рту большую иглу. Как и многие Магистры, Даал чинил свой мундир сам. Поручать эту ответственность кому-то еще было дурным знаком — удача могла оставить лентяя.

— Что-то я не видел у них в кабинете книг. Ни одной.

— А это и не в кабинете, — возразил Даал. — Это у нее в библиотеке. Дома.

— О-о-о! — только и сказал Таилег. Он имел очень смутные понятия о том, как живут Хансса. Бред, который об этом сочинили люди, его не устраивал, а погружаться в глубины позаимствованной им памяти было… как-то… неприлично, что ли. — И много там книг?

— Вообще-то хансса книги не очень-то уважают, — продолжил Даал, оглядывая свою куртку и довольно улыбаясь увиденному. — У них другой способ записи. Нам, видимо, недоступный. Иероглифический… хотя это не то слово. Иероглиф — это знак со смыслом, но, как правило, с понятием или с несколькими. У хансса же их «записи» — целые трактаты. Я видел одну из их притч, примерно в полчаса длиной, которая умещалась на куске камня величиной в две ладони. И язык, на котором они говорят теперь, изобретен из-за таких, как мы… Слушай, а чего это я тебе все рассказываю? Ты разве сам не узнал уже все это?

— У меня было не так много времени, — ответил Таилег, решив сказать хотя бы часть правды.

— Ясно, — Леглар вздохнул. — Сколько там всего, у нее в библиотеке! Я бы с удовольствием нанялся к ней библиотекарем. Выдавал бы ей книги и сам читал бы в свободное время… Кстати, ученик, не одолжишь эти книги пролистать? Да и Рамдарон на них уже зубы точит.

— Разумеется. — Таилег был удивлен. — Торопиться мне теперь некуда. — И усмехнулся. На этот раз уже почти весело.

— Правильно, — кивнул головой Даал. — Бессмертие — это как болезнь. Если уж она неизлечима, то надо к ней привыкнуть.

Тут из кают-компании высунулась рыжая голова Тарца:

— Эй! Философы! Мы тут в «три башни» решили перекинуться… Не составите компанию?

На третий день относительного спокойствия Таилег увидел белесую линию, что тронула северную часть горизонта, и спросил об этом Рамдарона.

— Там? — почесал голову археолог. — По-моему, это Штормовой пояс. Гиблое место… Ни один корабль не смог еще сквозь него пробиться.

— Да ну! — Таилег говорил почти с восторгом. Штормовой пояс был местом, за которым всегда помещали предел мечтаний человека на земле. Там творилась жизнь справедливая, и вечно ревущие на границах ветры охраняли вход в земли для избранных, — И что там, как ты думаешь?

— Есть легенда, что некоторые драконы поднимались в воздух так высоко, что пересекали Пояс, — вступил в разговор капитан, видавший виды Человек. — Но и они не смогли запомнить ничего из того, что там творится.

— А маги? — подозрительно спросил Таилег. — Неужели их хваленое могущество не позволяет пробиться сквозь непогоду? Подумаешь, какой-то ураган…

— Не говори так, юноша. — Капитан покачал головой, — Ты не бывал в тех местах. Магия хороша там, где ее изобретали. Есть вещи, против которых она бессильна.

Таилег только хмыкнул. Авторитет магии в его глазах сейчас значительно уменьшился.

— Возможно, когда-нибудь мы изобретем способ плавать под водой и поднырнем под Пояс, — сказал Рамдарон задумчиво. — Пока же это намек. По-моему, совершенно очевидный. Не лезьте, люди, куда вам пока нельзя.

— Под водой? — переспросил подошедший Даал. — Ходили слухи, что Дарионы уже владеют подобной техникой. Правда, слухи бывают разные…

Беседа прекратилась как-то сама собой, но Таилег долго провожал белую линию взглядом. «Вот где действительно стоит побывать», — подумал он.

Время от времени булавки сыпались и на корабль, но кто-нибудь из четырех пассажиров всегда оказывался поблизости, чтобы сбросить их в море.

На восемнадцатый день пути Геллосс возник из ниоткуда — словно только что появился из ничего. Таилег был одним из первых, кто услышал крик впередсмотрящего и поспешил туда, где должно было начаться его последнее — как он надеялся — особое поручение.