Абрахам Меррит: Обитатели пропасти

– Кто он? Откуда он? – спросил Андерсон. – Посмотри, он спит, но даже во сне пытается ползти, подтягивает руки и ноги. А колени – как он мог на них ползти!

Он сказал правду. Человек крепко спал, но его руки и ноги продолжали двигаться. Руки и ноги двигались независимо от неподвижного тела. Это было ужасно! Движения семафора. Если вы когда-нибудь видели, как поднимается и опускается семафор, вы поймете, что я имею в виду.

И вдруг шепот над головой стих. Огненный столб опустился и больше не поднимался. Ползущий человек застыл. Вокруг нас все начало мягко освещаться. Рассвет после короткой летней ночи Аляски. Андерсон потер глаза и повернулся ко мне осунувшимся лицом.

– Ну и ну! – воскликнул он. – Ты как будто тяжело переболел!

– Ты тоже, Старр, – ответил я. – Что ты обо всем этом думаешь?

– Думаю, что единственный ответ лежит здесь, – ответил он, указывая на неподвижную фигуру под одеялами, которыми мы ее укрыли. – Что бы это ни было – это из-за него. И это совсем не северное сияние, Фрэнк. Похоже на отблеск адского пламени, которым нас пугают проповедники.

– Дальше мы сегодня не пойдем, – сказал я. – Я не стал бы его будить, даже если там за вершинами все золото мира и все дьяволы, которые гнались за ним.

Ползущий человек лежал со сне, глубоком, как Стикс. Мы промыли и перевязали ступни, в которые превратились его руки. Руки и ноги его застыли, как костыли. Он не шевелился, пока мы работали над ним. Лежал, как упал: руки слегка приподняты, колени согнуты.

– Почему он полз? – прошептал Андерсон. – Почему просто не шел?

Я распиливал полоску вокруг его талии. Золото, но не похоже на золото, к которому я привык. Чистое золото мягкое. Это тоже мягкое, но оно нечистое, в нем какая-то собственная вязкая жизнь. Оно липло к напильнику. Я разрезал его, разогнул, снял с тела и отбросил в сторону. Оно – отвратительно!

Он спал весь день, Спустилась тьма, он продолжал спать. Ночью не было ни столба света, ни рыщущих огней, ни шепота. Какое-то ужасное очарование, казалось, было снято с местности. В полдень ползущий человек проснулся. Я подпрыгнул, услышав приятный тягучий голос.

– Долго ли я спал? – спросил он. Он посмотрел на меня, и в его бледно-голубых глазах появилась усмешка.

– Ночь – и почти два дня, – ответил я.

– А ночью были огни? – Он кивком указал на север. – И шепот?

– Нет, – ответил я. Откинув голову, он взглянул на небо.

– Значит, они все-таки сдались, – сказал он наконец.

– Кто сдался? – спросил Андерсон.

– Жители пропасти, – спокойно ответил ползущий человек.

Мы уставились на него.

– Жители пропасти, – повторил он. – Существа, сотворенные дьяволом до потопа. Они каким-то образом избежали божьей кары. Опасности они не представляют, если только не ответить на их призыв. Они не могут выйти за голубой туман. Я был их пленником, – просто добавил он. – Они пытались вернуть меня!

Мы с Андерсоном переглянулись, у нас появилась одна и та же мысль.

– Вы ошибаетесь, – сказал ползущий человек. – Я не сошел с ума. Дайте мне немного воды. Я скоро умру, но хочу, чтобы вы как можно дальше отнесли меня на юг, а потом сложили бы костер и сожгли меня на нем. Не хочу, чтобы эти адские духи могли утащить мое тело. Вы тоже этого захотите, когда я расскажу вам о них… – Он колебался. – Кажется, вы сняли с меня цепь?

– Я ее срезал, – коротко ответил я.

– Слава Богу и за это, – прошептал ползущий.

Он отпил воды с коньяком, которую мы поднесли ему ко рту.

– Руки и ноги не чувствую, – сказал он. – Мертвы, как и я сам скоро. Ну, они мне хорошо послужили. А теперь я скажу вам, что находится за этой Рукой. Ад!

– Теперь слушайте. Меня зовут Стентон, Синклер Стентон. Выпуск Йела 1900 года. Исследователь. Я вышел из Даусона в прошлом году в поисках горы с пятью вершинами, похожей на руку. Мне сказали, что там много золота. Вы за тем же? Я так и думал. Осенью мой спутник заболел. Я отправил его назад с несколькими индейцами. Немного погодя все индейцы убежали. Я решил, что застрял, построил себе убежище, запас пищи и залег на зиму. Весной я двинулся дальше. Немного менее двух недель назад я увидел пять вершин. Впрочем, не с этой стороны, с противоположной. Дайте еще немного коньяка.

– Видите ли, я сделал слишком широкий обход, – продолжал он. – Слишком далеко зашел на север. Повернул назад. С этой стороны до самого основания горы Руки только лес. А с другой стороны…

Он немного помолчал.

– С другой стороны тоже лес. Но он не заходит так далеко. Нет! Я вышел из него. Передо мной на многие мили протянулось ровное плато. Изношенное и древнее, как пустыня вокруг руин Вавилона. За ним вершины. Между ними и мною, довольно далеко, что-то похожее на скальную насыпь. И тут я увидел дорогу!