Абрахам Меррит - Лик в бездне

Регор пробормотал что-то неразборчивое, затряс головой и заторопился вперед. Грейдон, борясь с нарастающим страхом, поспевал следом. Не заходя в комнату, куда до сих пор он всегда являлся по вызову Матери, они поднимались к крыше Дворца.

Повсюду были отряды эмеров, между которыми сновали дворяне. Некоторые из них были одеты в зеленый цвет Лантлу. Дезертирство из рядов повелителя динозавров оказалось более значительным, чем предполагал Регор. Среди них было много женщин, как и мужчины, вооруженных короткими мечами, копьями и маленькими круглыми щитами.

Здесь было вполне достаточно народа для обороны, и все они, казалось, точна знали, что должны делать. Отличная дисциплина.

Он осознал, что на самом деле его не заботит, знают ли они, что делать; что он намеренно тянет время, отчаянно пытаясь думать о посторонних вещах, чтобы остановить страх, в котором не смеет себе признаться. Больше он так не может. Он должен знать.

– Регор, – спросил он, – это – Суарра?

Рука великана обняла его плечи.

– Они схватили ее! Она у Лантлу!

Грейдон резко остановился. Кровь отхлынула от его сердца.

– Схватили ее? Но она была с Матерью! Как они могли схватить ее?

– Это произошло в суматохе, когда закончился Ландофакси.

Регор поторопил Грейдона.

– Хуон и я вернулись за час до этого. Во дворец проникало все больше индейцев. Дел было много. Пришли и, ссылаясь на древнее право потребовали, чтобы их выпустили те, на кого мы не рассчитывали – более ста людей Старой Расы. Они поклялись в верности Матери. Говорят, Суарра пошла искать вас и, не найдя, попыталась разыскать Кона. Пока она вас искала, ей доставили сообщение… от вас!

Грейдон внезапно остановился.

– От меня? Господи милостивый, нет! – закричал он. – Как я мог послать ей сообщение? Я был на этом проклятом Празднике. Я заставил Кона взять меня с собой. Я вернулся как раз перед тем, как появились вы.

– Ну да, парень.

Регор беспомощно пожал широкими плечами.

– Но сейчас уже прошел час после полуночи. Праздник закончился за час до полуночи. А два часа разница?

Грейдон почувствовал, что у него кружится голова. Может ли быть, чтобы он лежал скорчившись за парапетом в течение двух часов? Невозможно! Но даже если так…

Он выбросил руку и ударил гиганта в грудь так, что тот зашатался.

– Будьте вы прокляты, Регор! – бешено закричал он. – Вы намекаете, что в этом замешан я?

– Не глупите, парень.

Гигант не выказал обиды.

– Разумеется, я знаю, что вы не посылали сообщения. Но определенная доля правды в этом есть: будь вы здесь, Суарра не попалась бы в такую ловушку. Представляется вполне определенным, что те, кто заманил ее в ловушку, должны были знать, что вас здесь нет. Как они узнали об этом? Почему они не попытались перехватить вас, когда вы возвращались? Возможно, Мать сейчас уже все знает. Она была в ярости: та, которую она любила больше всех, украдена прямо у нее из под носа.

Коридор оканчивался круглой дверью в стене. Регор остановился, прикоснулся к стене, и дверь распахнулась, открыв маленькую круглую комнату. Стены ее были обиты полированным, янтарного цвета металлом. Ведя за собой Грейдона, Регор вошел внутрь. Дверь закрылась, и у Грейдона появилось ощущение быстрого полета вверх. Пол остановился. Над Грейдоном сияли звезды, он стоял на крыше Дворца.

Он увидел мерцание колец Женщины-змеи и услышал ее голос. Голос дрожал от волнения, но ни укора, ни гнева в нем не было.

– Подойдите ко мне, Грейдон. Ты, Регор, вернись и принеси ему одежду одного из тех, кто покинул Лантлу, и зеленый плащ, и головную повязку с изумрудами. Не медли!

– Ты не будешь сурова с этим парнем, Мать? – пробормотал Регор.

– Чепуха! Если здесь есть чья-то вина, то только моя! Иди и быстро возвращайся, – ответила Мать.

Когда Регор ушел, она подозвала к себе Грейдона, обхватила его лицо своими маленькими руками и поцеловала.

– Если бы даже в глубине души я хотела выбранить вас, дитя мое, я бы не смогла этого сделать. Поскольку ваше сердце отягощено, вы обвиняете себя и страдаете. Виновата я! Если бы я не поддалась чувствам, если бы дала Нимиру обрести сплетенное на паутине тело, вместо того, чтобы изуродовать его, он бы не нанес ответный удар, похитив Суарру. Я хотела поколебать его волю, ослабить его с самого начала. Ох, зачем я оправдываюсь? Это мое женское тщеславие: мне хотелось показать ему свою силу. Я спровоцировала его месть, и он не заставил долго ждать. Вина моя, и хватит об этом.