Энн Маккефри - Поиски Акорны

Электронный учитель, по-видимому, был с ним согласен – а может, Илларт не додумался ограничить доступ Маркеля к чему-то, кроме компьютерных игр, потому что выйти в Решетку юноше удалось без труда. Взмок он, только добравшись до первого уровня внутренней безопасности Паломеллы. К тому времени, когда Илларт вернулся домой с затянувшегося на две полных смены заседания Совета, настроение у обоих было одинаково скверное.

– Ну, как прошло? – спросил Маркель, высунувшись из спальной трубы, где он валялся, просматривая старинные видеоклипы. – Ты пропустил нашу смену в столовой. Сбегать на кухню, принести тебе тарелку рагу?

– Нет, спасибо, – ответил Илларт. – Нам подтаскивали еду между сменами, чтобы не пришлось разбегаться на обед.

– Как так? – Маркель и сам знал ответ, но хотел услышать от отца. – Ты всегда говорил, что долгие заседания лучше прерывать, чтобы все успевали выпустить пар.

Илларт потер затылок, и юноша сообразил, что отца опять мучают судорожные головные боли – это началось с тех пор, как он перенял у Андрежурии место первого спикера. Не пора ли ему уступить место Герезану?

Выскользнув из трубы, Маркель пристроился за спиной у отца, разминая натянутые жилы, протянувшиеся от плеч к затылку. Илларт облегченно вздохнул.

– Хорошо… У тебя материнская хватка. Когда я приходил с полей – мокрый от пота, живого места не было – Айора только проводила рукой, легче мотылька, и все как рукой снимало.

Маркелю почти вспоминалось, как это было – может, потому, что Илларт так часто вспоминал об этом? На самом деле от Эсперанцы у юноши осталось одно воспоминание – общинные ясли, где отец оставлял его на весь долгий день, после того, как умерла мать. Даже лицо тогдашнего Илларта не сохранилось в памяти: обычно мальчик уже крепко спал к тому часу, когда отец возвращался с полей, чтобы забрать его. Маркель так мечтал вырасти, чтобы ему стукнуло пять, и тогда он сможет вместе с отцом собирать камни с полей, или еще чем помогать, а не сидеть в яслях с малышами. По сравнению с той жизнью путешествие на «Прибежище» казалось сущим приключением, дорогой к свободе и радости, нежданным даром небес…

Усилием воли юноша вернулся в настоящее, как и всякий раз, стоило раздумьям занести его слишком далеко. Казалось предательством по отношению к Илларту и остальным, отдавшим более десяти лет жизни на поиски справедливости, признать, что он лично вовсе не мечтает вернуться на Эсперанцу или любую другую планету. Как ни тесен и дряхл их корабль, но для Маркеля именно он был домом, а не смутно вспоминаемая нижсторона.

И он не позволит Илларту догадаться об этом. Отцу будет слишком больно.

– Расскажи лучше о заседании, – проговорил он вместо того. – Как вышло, что вы даже на обед не прервались, и почему трансляции не было?

Обычно, хотя и не всегда, заседания Совета показывали на особом канале видео, доступном любому гражданину через личный терминал.

– Мы обсуждали… секретные вопросы, – ответил Илларт.

– А что секретного в переговорах с рушимцами? – невинно поинтересовался Маркель. – В конце концов, всем известно, зачем мы сюда прилетели.

– Переговоры прошли… не очень удачно, – признался Илларт.

– Неудивительно. Посмотрев на прогностическую модель доктора Хоа, я могу понять, почему рушимцы не согласны за нее платить. Она не настолько лучше нынешних.

– Да, только они об этом еще не знают, – объяснил Илларт. – Они не видели кода… просто сказали – спасибо, у нас третий год неурожаи по всей планете, федерация Шенджеми требует выплатить недоимки, и денег на всякие новомодные штучки просто нет. Это, – добавил он сухо, – их собственные слова.

– И у них ушло две полных смены, чтобы нам отказать?

– Да нет. Это случилось на десятой минуте переговоров. Все остальное время мы решали, как быть дальше, – устало ответил Илларт.

– Двинуться дальше? – рискнул предположить Маркель.

– Мне кажется, иного выбора нет. Но у Нуэвы Фаллоны другая идея. Видишь ли, Хоа привез с собой результаты своих недавних исследований по другой теме… не могу сказать, какие точно – у тебя разрешения нет – но это связано не с предсказанием погоды, а с управлением ею. Нуэва и кое-кто из советников считают, что мы могли бы воспользоваться этим изобретением, чтобы убедить рушимцев, что они в нас нуждаются. – Спикер вздохнул. – Если бы установка Хоа была достаточно точна, чтобы гарантировать хорошую погоду на полный сезон, а мы могли бы дождаться, покуда поспеет урожай, идея была бы неплохая. Но такого уровня контроля мы пока добиться не можем, и Нуэва прекрасно об этом знает – она читала реферат, который Джонни Грин составил для всех советников. Я указал, что мы не можем предсказать, что случится, если начнем импульсами закачивать энергию в ионосферу Рушимы – это может вызвать внизу страшную катастрофу – и знаешь, что мне заявила эта женщина? – От возмущения Илларт повысил голос. – Что это неважно! Если мы сделаем погоду внизу достаточно «интересной», рушимцы рады будут заплатить за наши услуги! Словно мы опустимся до шантажа в масштабе планеты – платите, а то мы испортим вам климат! Никто из первого поколения не опустится до такой низости, – повторил он. – Конечно, мы с Андрежурией задавили эту идейку. Но времени на это ушло – целая вечность. Кое-кто из советников просто не понял, что Нуэва предлагает угрожать рушимцам, покуда я не объяснил им на пальцах. Несколько раз. Но что странно, – пробормотал Илларт, широко зевая, – сама Нуэва как-то не очень огорчилась, когда я заявил, что подобное бесчестье мы не можем даже обсуждать. Остальные паломелльцы в Совете если не протестовали, то ворчали про себя, а вот Нуэва словно бы обрадовалась, что я не стал ее слушать.