Диана Удовиченко: Южная пристань

Он показал на тележку с большим, красным, ребристым конусом, которую толкал старик в переливающейся как ртуть зеркальной одежде.

— Крем-брулю бери, — подсказал Никодим.

— Два "крем-брюле", — попросил Иван, протягивая две копейки.

Мороженщик сунул руки в конус и достал пару прозрачных вазочек, в каждой — по белому шарику с воткнутыми в них узенькими деревянными ложечками.

Никодим резво схватил свою порцию, вытащил ложечку, лизнул её, зажмурился, прицокнул. Истров тоже попробовал. Действительно вкусно, на лимонное похоже. Лизнул еще раз… уже не лимонное, ванильное! Более того, вкус мороженного менялся прямо на языке!

Они пошли дальше по набережной, смакуя мороженое, высматривая иномирян.

— А эти, — Никодим кивнул на миниатюрную женщину в черной одежде, которая везла на тележке спящего бородатого мужчину в белом костюме, похожем на пижаму, — с Каменного Дерева, оне месяцами спят, то мужики, то женщины. А потом — месяцами не спят.

Поразительно. А вот еще один гость — в звериной шкуре вокруг бедер, босой, с длинными спутанными волосами зеленого цвета, а тело покрыто орнаментом, как на змеях.

— Это кто? — спросил Истров.

— Не знаю. Похож на разляляjйцев, да ток те не размалеваны совсем. И волосы у их короче… Не, таки разляляjец, шкура видали какая?

Такие звери ток на Разляляjе живут.

Иномирянин брел, пошатываясь и спотыкаясь. Вдруг взмахнул руками и рухнул на мостовую.

Истров бросился к упавшему, склонился — тот был явно без сознания.

Никодим протянул:

— Разляляjйцы, вродь, не пьют.

— Нужно доставить его к врачу. Есть в городе больница?

— Ну, есть. На Малой Рыбацкой.

— Извозчик! — крикнул Истров, заприметив коляску.

С помощью недовольно хмурящегося Никодима Истров загрузил упавшего, приказал гнать в больницу.

Встретил краснолицый усатый толстяк, представился:

— Доктор Арбузиков, — потом заметил с неудовольствием: —

Опять гость. И опять ваш покорный слуга не имеет представления, как его лечить.

— Вы же врач!

— Когда я проходил полный курс в медицинской академии, меня обучали излечивать людей, и только людей. Пожалуй, я мог бы назначить верное лечение животному, но — заметьте! — земному животному.

Многие гости отличаются по своей анатомии и физиологии от нас с вами гораздо существеннее, чем, например, лягушки. Если я рискну лечить гостя, то слишком велика опасность навредить.

Тем не менее, он помог занести так и не пришедшего в сознание разляляjйца в приемную, стал осматривать. И развел руками:

— Я не знаю, что с ним. Пульс замедлен, температура понижена по сравнению с нормальными для человека, однако мы с вами совершенно не знаем, что характерно для разляляjйцев. Да и узоры на коже разляляjйцев мне до сих пор не встречались, это тоже может оказаться симптомом.

— Разляляjйцы вообще редкость, — вставил Никодим. — Про их и не скажешь ничего. — Он почесал веснушчатый нос и вышел на улицу.

— Что же делать?

— То же, что и всегда. Отправлю Прасковью искать врача среди гостей. Прасковья!

Вошла миловидная полная женщина, глянула на беспамятного разляляjйца, весело спросила:

— Сызнова гость приболел?

— Сызнова, — обреченно кивнул доктор.

— Так пошла я дохтуров меж гостей выспрашивать, что ль? Ток лучшее мне не с Гран Атели начать, а…

— Начинай откуда хочешь.

— Так мне иттить?

— Да иди уже! — отмахнулся Арбузиков и предложил Истрову: —

Если желаете, оставайтесь на чай. Если больше пациентов не появится, я расскажу вам несколько весьма занимательных случаев из моей вот уже восьмилетней практики в Южной Пристани. Вы же приехали к нам развеивать мифы, вот и узнаете некоторые из них.

— А откуда вы знаете, зачем я приехал?

— Южная Пристань — маленький город, все про всех все знают.

Однако попить чаю не удалось — в дверь постучали. На пороге стоял напуганный толстяк, по виду лавочник, вместо «здравствуйте» залепетал:

— Доктор, у меня… — у него перехватило дыхание, и он принялся торопливо стягивать рубаху.

Истров невольно отшатнулся: на объемистом животе пациента проступал узор, аналогичный тому, что на коже разляляjйца. Пока что узор был гораздо бледнее, чем у иномирянина, но откуда-то взялась уверенность, что яркости еще прибавится.

Доктор Арбузиков явственно побледнел. Потом спросил:

— Почему вы так напуганы?

— А там малец какой-то прибегал, гутарил, что разляляjец с таким вот художеством помер уже.