Сара Дуглас - Боевой Топор [Искупление Путника]

— Пока не родила, — робко ответила повивальная бабка, которая выглядела постарше. — Очень трудные роды. Плод принял неверное положение. Мы пытались его развернуть, но пока безуспешно, а герцогиня теряет силы.

— Хороша герцогиня! — прогремел бас. — Нагуляла ребенка на стороне. Какова благодарность за внимание и заботу!

— Ты всегда любил только себя, — внезапно подала голос Ривка, — а меня унижал, ни во что не ставил. Твоя забота у меня что кость в горле.

— Так и подавись этой костью! Ты думаешь, о тебе кто-то вспомнит, оплачет твою кончину? Может быть, твой любовник? Да он уже забыл о тебе.

— Ты ошибаешься: мой избранник любит меня. И я готова десять раз умереть за один час, проведенный в его объятиях.

— Шлюха! — лицо Сиэрласа перекосилось от гнева. Он склонился над Ривкой и сорвал с ее пальца кольцо с рубином.

Фарадей вытаращила глаза. То самое кольцо, которое ей подарил Борнхелд. Она посмотрела на руку — кольцо на месте.

Герцог перевел взгляд на застывших в изумлении повитух.

— Я не стану стенать, если эта потаскуха умрет вместе со своим чадом, так что можете не усердствовать, — выпалив эту фразу, Сиэрлас резко повернулся на каблуке и быстро вышел из комнаты, хлопнув за собой дверью.

Повивальные бабки снова переглянулись, а затем та, что говорила с герцогом Сиэрласом, присела на край кровати и, взяв Ривку за руку, мягко произнесла:

— Миледи, мы можем спасти тебя, пожертвовав жизнью ребенка.

Ривка вскрикнула, приподнялась и свободной рукой вцепилась женщине в волосы.

— Если вы убьете ребенка, я поднимусь из могилы и стану являться к тебе и к твоей подручной до конца ваших дней. Спасайте ребенка, а обо мне не заботьтесь. Ты поняла?

Повитуха кивнула.

— Попробуйте еще раз развернуть его, — сказала Ривка и откинулась на подушку.

Повитуха встала на колени перед кроватью и тяжко вздохнула. Через мгновение комната огласилась громкими криками, исторгнутыми, казалось, невыносимой болью.

Фарадей отвернулась, прижалась к Аксису и тут же ощутила, что он дрожит. Она подняла глаза. По его щекам текли крупные слезы.

Но вот повитуха поднялась на ноги. Ее правая рука была по локоть в крови. Вытерев полотенцем руку, она хрипло произнесла:

— Слава Артору, ребенок развернулся как надо, — затем, взяв свежее полотенце, она вытерла Ривке лоб и, смотря ей прямо в глаза, сказала размеренно: — Миледи, ребенок развернулся как надо. Только не знаю, жив ли. Теперь дело за тобой. Ты слышишь меня?

Ривка сделала движение головой.

— Тогда тужься, тужься.

Через некоторое время вторая повивальная бабка, сменившая у постели Ривки свою компаньонку, удовлетворенно воскликнула:

— Марта, прорезывается головка!

Марта поспешила к постели.

Прошло томительных полчаса, и Фарадей увидала, что в руках повивальной бабки появился младенец.

— Шею опутала пуповина, — сипло сказала Марта. — Нож! Быстро! — она протянула руку.

Собрав последние силы, Ривка приподнялась на локтях и тревожно спросила:

— Он жив?

Возвратив нож, Марта ободряюще улыбнулась, но тут дверь отворилась, и обе повивальные бабки бросили взгляд назад.

В комнату никто не вошел, а кто стоял за открытой дверью, Фарадей видно не было, но зато она разглядела, как Марта изменилась в лице. Она поджала губы, нахмурилась и недоуменно переглянулась с не менее опешившей компаньонкой. Но это недоумение длилось недолго. Марта кому-то кивнула, завернула младенца в чистую простыню и угрюмо произнесла:

— Мне очень жаль, миледи, но ребенок мертворожденный. Его задушила пуповина.

Ривка исторгла крик, протянула руки и исступленно воскликнула:

— Дай мне ребенка! Я хочу посмотреть на него.

— Не стоит, — ответила Марта, отведя глаза в сторону. — Ты и так настрадалась, — она прижала младенца к груди, кивнула подручной и вместе с ней быстро вышла из комнаты.

— Дайте мне посмотреть на ребенка! — вскричала Ривка и попыталась спустить ноги с кровати, но сил у нее не осталось. Она застонала и снова откинулась на подушку.

Фарадей вопросительно посмотрела на Аксиса.

— Подождем, — шепнул он. — Посмотрим, что будет дальше.

Ривка не шевелилась, но вот из груди ее вырвался тяжкий вздох, и она прошептала:

— У меня украли ребенка. У меня украли ребенка.

И тут дверь отворилась снова.

Ривка встрепенулась и тотчас снова издала крик отчаяния, увидав, как разлетается в прах ее последняя надежда. В комнату вошли двое, оба в черных сутанах. Аксис не поверил своим глазам: Джейм и Морисон.