Елизавета Абаринова-Кожухова: Холм Демонов Часть третья Золотая лягушка

— Даю установку... — произнес он низким завораживающим голосом, от которого у простых смертных должна была кровь застывать в жилах.

Но чей-то не очень чистый сапог протолкнул большую глиняную тарелку с едой в его темницу, и дверь захлопнулась, будто крышка гроба.

— И вот так каждый раз, — развел он руками, как бы демонстрируя покорность судьбе. — Ну ничего, зато пообедаем. Надо восстановить силы, а то энергии потратил столько, что хватило бы обрушить луну на землю. Но эти дикари просто непробиваемы — в цивилизованном мире с людьми работать гораздо приятнее. А все Дубов, чтоб у него хвост энергетический вырос! — Бормоча это себе под нос, он взял булку и сходу впился в нее зубами. Однако всегда бесстрастное лицо чародея вдруг исказилось человеческим страданием. Он осторожно извлек булку изо рта: — Ах, мать вашу, десять ведьм вам в задницу!.. Чуть зуб не сломал. Ну какой дурак додумался мне засунуть этот хренов рашпиль в хлеб! — С этими словами черный маг швырнул напильник в угол, потревожив местных крыс. — Ба, елки-моталки! — наконец-то дошло до Каширского. — Это ж неспроста. Хотя вообще-то для меня, великого мага и чародея, пилить решетку, подобно какому-нибудь графу Монте-Кристо, просто унизительно...

Каширский засучил рукава и примерился напильником к решетке:

— Думаю, что за ночь как раз управлюсь. Но если об этом узнают коллеги — засмеют ведь. — И, горестно покачав головой, он принялся за дело.

Василий Дубов сидел в обеденной зале постоялого двора и, неспешно прихлебывая кислые щи, наблюдал за шумной и разноплеменной публикой, густо заполнившей помещение. За одним из столиков две разбитного вида девицы охмуряли купцов-толстосумов с окладистыми бородами; за другим индийский гость в цветастой чалме заключал сделку с неким чопорным европейцем; за третьим тщедушный господин с бегающими глазками кушал отварную картошку и при этом что-то бормотал себе под нос. Изредка Василий бросал взоры на своего соседа по столу — весьма колоритного вида священнослужителя в темной рясе и с увесистым крестом поверх нее. Крест был настоящий, медный, а не как у небезызвестного боярина Андрея. Священник медленно, со смаком, потягивал из широкой пиалы крепкий чай, пахнущий липовым медом, и закусывал творожными ватрушками.

Неожиданно священник перехватил быстрый взгляд своего соседа и, отставив в сторону пиалу, представился:

— Отец Нифонт. С кем имею честь обедать?

— Дубов, — привычно ответил детектив. И, спохватившись, добавил: — Савватей Пахомыч.

— Вижу, вы тоже не местный, — продолжал священник, глядя прямо в глаза Дубову.

— Да, я из Царь-Города, — кивнул Василий.

— Это хорошо, — отец Нифонт поправил крест на груди. — А я вот из самой Каменки, тамошний батюшка, стало быть. Это такая деревня, если вы не знаете . . .

— Ну почему же, знаю, — возразил Василий, — и про церковь слышал. Это ведь та, что между деревней и заставой? Про этот храм еще слухи ходят, будто бы там нечистая сила орудует... — Все это Василий говорил совершенно спокойно и даже с легкой усмешкой, хотя ночевка в той церкви вызывала в нем, мягко говоря, не самые приятные воспоминания.

— А что поделаешь, — тяжко вздохнул отец Нифонт. — Наша церковь оказалась на самом переднем крае не скажу православия, но христианства — вот они и лезут. Нет, я бывал в княжестве Григория, видел ихние богослужения, но там, извините за нехорошие слова, даже у священников из-под рясы торчит хвост. Нет, это я не в прямом смысле, но вы меня понимаете...

— Понимаю, — закивал Дубов, — и вы прибыли в Мангазею, чтобы узнать способ, как изгнать раз и навсегда бесов из храма?

— Нет-нет, — отвечал священник, — здесь я не со столь благородными намерениями. Понимаете ли, у меня пропал родственник, и я приехал на его поиски...

Заметив, что господин с бегающими глазками перестал бормотать себе под нос и внимательно прислушивается к их разговору, Дубов предложил:

— Отец Нифонт, если уж мы с вами так разговорились, то не пройти ли нам в другое место, а то тут слишком шумно. Вот хоть бы ко мне в номер.

— А и то правда, — согласился батюшка. — Но тогда уж лучше ко мне. Вы где остановились, почтенный Савватей Пахомыч?

— На третьем этаже.

— О, ну так мы с вами соседи!

Расплатившись "лягушечьим" золотым и щедро оставив сдачу половому, Василий с чувством облегчения покинул тесную и душноватую обеденную залу. Отец Нифонт черной тенью следовал за ним.

— Ну, что там слышно? — спросил атаман разбойников у лежащего на дороге подручного, прижимавшегося ухом к земле.