Юрий Никитин - Зубы настежь

Единственное, что удалось, так это вывернул шею и попытался взглянуть, как он связывает мне руки, но тут же в лоб словно ударило кувалдой. В глазах вспыхнули фейерверки, довольный голос прокричал в ухо:

– До чего же все одинаковые!

– Сволочь, – прошептал я, но из-за звона в ушах не услышал своего голоса.

Воевода, глядя на меня исподлобья, встал рядом. Я видел как мелькали быстрые руки атамана разбойников, Воевода поморщился, его связали так же туго и надежно, а он, судя по всему, на что-то надеялся.

– Оставляю вас ненадолго, – раздался за спиной довольный голос разбойника. – Я сделаю некоторые приготовления... ха-ха!.. да и сообщу заодно, что все вы покинули наш замок тайно, не желая пышных проводов. Или не желая привлекать внимание... ох-ха-ха!.. разбойников Черного Епископа.

Воевода сказал громко:

– Что-то я не понял. А как же принцесса?

– Принцесса будет просить меня... умолять взять ее в жены, – ответил разбойник охотно.

Голос принцессы был все таким же холодным и надменным:

– Никогда!

Шаги разбойника ударялись, уже издали он крикнул:

– Когда все будете корчится на кольях... ха-ха... с содранной кожей, обрубленными пальцами и выдранными зубами... ох-ха-ха-ха!.. и останется одна-единственная ее служанка... принцесса упадет на колени и будет умолять меня взять ее в жены, но только оставить ее служанку в живых...

Со стороны принцессы было молчание. Гулко хлопнула дверь. В тишине слышно было как дергается воевода, веревка шуршит о железо, но прутья без острых краев, и перетереть веревку просто немыслимо.

Кровь все затекала в глаз, теплая и заволакивающая мир розовым – как же, мне только и осталось, что видеть все в розовом цвете! Я смахивал ее раздраженно, скривился.

Воевода сказал сочувствующе:

– Здорово он дал?

– Не то слово, – ответил я зло. – Идиот!.. Я идиот, не он. Он что, злодей и есть злодей. Какой с него спрос?.. А я должен был догадаться. Все к тому шло!.. Ведь ничего ж нового! Это уже сто раз... тыщу раз было, а я все равно попался как лох в обменном пункте. Все ловимся на старые трюки... Думать не хотим?

Он скользнул взглядом по моей мощной мускулатуре, где всю покрыл пот, кожа блестела, рельефно выделяя каждый мускул, каждое вздутие даже мелких мышц, а у меня их целые массивы, что куда уж думать, бей, круши и ломай, все равно историю пишет победитель! А потомки узрят тебя красивым и мудрым, с отеческим взглядом, покровителем магов, ученых и епископов... которых ты сейчас велел бы перевешать.

Я ощутил движение воздуха, связанные руки дернуло. Острые зубы торопливо рвали веревку, пару раз явно нарочито больно прикусили кожу. Я напряг руки, волокна подавались, наконец руки бросило в стороны, с удовольствием ощутил, что задел кулаком по волчьей морде.

– Долго же ты, – сказал я.

А воевода прошептал:

– Как ты сумел?

Волк рыкнул:

– А вы чем дышите? Здесь кроме этих туннелей есть и узкие дыры для воздуха наверх. Иначе бы задохнулись... Но не мечтай, твоя задница застрянет сразу.

– Герой, – буркнул я. – Теперь перегрызи еще и прутья.

– Надо же и тебе покрасоваться, – отпарировал волк.

Я ухватился за толстое железо. В ладонях заскрипело, кожа на костяшках стала желтой, там просвечивали суставы. Я чувствовал как вздуваются мышцы по всему телу, а не только на руках, напрягся, рванул. Прутья остались на том же месте, но я и не надеялся, что сразу разлетятся в стороны, напрягся, железо под моими пальцами заскрипело, словно ножом скребли сковороду.

– Подается, – шепнул воевода возбужденно. – Давай еще!

– Дуйся, дуйся, – посоветовал волк. – Илибережешь силы для свадьбы?

Я перевел дыхание, стиснул челюсти, мои мышцы сами превратились в железо. Кожа увлажнилась, я был похож на бронзовую статую Геракла, раздирающего крокодила, только повыше, в плечах пошире и посильнее, понятно. Прутья начали подаваться, пласты моих грудных мускулов вздулись как щиты персов, на моих плечах можно было бы гнуть рельсы, а на голове ковать железо. В глазах потемнело, раздался скрип... но уже не в голове, это скрипели железные прутья, покидая гнезда.

– Еще, – приговаривал воевода торопливо, – еще!

Потом он умолк, перед моими глазами колыхалось красное с плавающими пятнами и волокнами, в черепе уже стоял грохот, будто там ломали камни. Голос волка ворвался как скрип сухого дерева:

– Еще!.. Давай еще!.. А этот прут?..

Меня шатало, я сжал челюсти так, что заломило в висках. Мышцы трещали, слово волокна рвущейся веревки, я чувствовал жар, кровь тяжелыми кипящими волнами била в голову, вздувала мышцы как волны в океане во время бури. Сквозь багровый туман в глазах я чувствовал взгляд принцессы, и хотя мне вообще-то на нее наплевать, но почему-то готов был скорее умереть, чем не суметь выломать эти прутья...