Лана Ежова - Принцесса Севера

Тот, кому положено веселить окружающих, не выглядел веселым. Он видел то, на что закрывал глаза Константин. Императрица умирала. Ей не помогала даже кровь богов, несколько капель которой добавлено в воду. Из подаренного Благой Семеркой Сосуда отмерили ровно половину, даже меньшего количества хватало, чтобы вытянуть умирающего из-за последней Грани. Но не в данном случае, когда причина крылась в родовом проклятии на крови, перед которым бессильны порой даже боги…

Страшно, когда предают. Еще страшней, когда предают родные. Младшая сестра, принцесса Донна, не согласилась с выбором Звездного венца и подняла восстание. Мятеж императрица подавила ценой полугодовой гражданской войны, тысяч погубленных жизней и ослабления державы. Сестра простила мятежную принцессу, а вот императрица – нет. В день казни младшая прокляла старшую двойным проклятием на крови: «Чрево замкну – горе сломает печати. Смерть твоя – плата за жизнь дитяти». Благодаря покровительству богини Судьбы императрица смогла забеременеть, а вот разрешаться от бремени не получалось…

В комнате золотистым обозначился контур портал. Константин с надеждой наблюдал появление Регины, второй сестры императрицы, и Тристана, придворного мага.

И женщина, до дрожи похожая на его Лелию, и чароплет выглядели изможденными и печальными. Нет… только не плохие новости!

– Тристан, Регина, что скажете? – голос императора сорвался.

Лицо жрицы Судьбы скривилось, Регина бросилась к сестре, сжала ее левую руку, горячую и влажную, и заплакала:

– Прости, милая, прости! Богиня отказала!

– Нет! – император издал стон, похожий на рык зверя-подранка. – Нет! Она должна была согласится! Мой Дар в обмен на их жизни! Нет!

Лелия вяло улыбнулась.

– Тин, такова воля богов… а твой Дар пригодится, чтобы защитить нашего ребенка…

– Без тебя мне не нужен этот ребенок! Я выбираю тебя…

Новые схватки, но императрица сумела высказать протест:

– Нет, ты выберешь его, потому что наш малыш должен жить.

Он снова застонал. Отпустив ее руку, император уперся лбом в колени и в такой позе стал раскачиваться взад-вперед.

– Я не смогу жить без тебя! Пусть лучше умрет он! Не ты! У тебя есть на кого оставить империю… Откажись от него! Это всего лишь кусок плоти!

– Моей плоти, – сердце Лели разрывалось от горя – она боялась, что муж возненавидит ребенка, отобравшего ее жизнь. – Моя дочь будет следующей императрицей…

Услышав подобное заявление, разъяренный император подскочил к Тристану.

– Убей плод, пока не поздно!

Маг растерянно смотрел на Лелию. Женщину затрясло от ужаса. Приподнявшись на локтях (откуда и силы взялись?), она прохрипела:

– Не смей… ты дал слово!

– Не слушай ее – у нее родовая горячка, – шипел император. – Убей его, пока он не убил ее!

Шокированная Регина застыла, а Лелия завыла, не веря своим ушам.

– Давай! Чего стоишь? – Константин дернул мага за рукав серого плаща. – Потом подправишь ей память и…

Константин не договорил – Локки, о котором все забыли, сделал пас рукой, и несостоявшийся детоубийца окаменел. Только полные отчаяния и боли глаза выдавали в нем живого человека.

– Ты твердо решила? – шут нежно провел рукой по пылающему лбу императрицы, отводя тяжелую прядь. – Главный удар ты должна нанести сама.

Слезы бежали по ее щекам. Лелия светло улыбнулась и кивнула.

– Регина, – обратилась императрица к бледной сестре. – Обещай, что будешь любить мою дочь, как собственную.

– И даже больше… клянусь именем Предвечной, – сквозь рыдания зареклась жрица.

– Отдашь ей, когда она подрастет, – прошептала роженица и вложила в ладонь сестры свой прощальный подарок той, которую никогда не увидит.

– Тристан, – перевела Лелия взгляд на мага, – ты клялся присматривать за ней и позаботиться о безопасности, если увидишь малейшие признаки.

Тристан кивнул, его лицо было серым, почти как плащ.

– Я готова, мой друг, – губы ее дрожали, но кривились в улыбке. – Да исполнится воля Всеблагих…

Локки, пряча взгляд, вынул из потайного кармана нож с узким лезвием и черной рукояткой из рога марапана. Некромантский кинжал – единственное оружие, с помощью которого самоубийцы уходят из жизни достойно.

Тонкие пальцы обхватили шершавую рукоять. Приподняв нож над левой грудью, прикрытой тонкой сорочкой, императрица сделала пробный замах.

– Я люблю тебя, Тин, – она смотрела на оцепеневшего любимого в последний раз и улыбалась. – Люблю тебя больше жиз…