Терри Брукс: Крюк

— Джек, Мэгги, мы должны лететь... — начал он бормотать что-то бессвязное и умолк, не договорив.

Он глубоко вздохнул и огляделся. Он сидел в заснеженном парке. Ярдах в пятидесяти от него змейкой извивалась речка. Ранний утренний туман, словно дым, поднимался над ней. Прямо над его головой возвышались, точно часовые, деревья твердых пород. Теперь, зимой, они стояли без листьев. Воздух был прозрачен и чист, он бодрил и был наполнен утренними ароматами.

— И как тебе это замечательное утречко, Питер Пэн? — спросил знакомый голос. — Напроказничал, да?

Питер в шоке обернулся и увидел Сми, стоявшего не дальше дюжины ярдов от него. Он держал руки на поясе и через плечо его была перекинута сумка. Если бы это был не Сми, можно было бы подумать, что это — мусорщик. И самое интересное, что он обращался совсем не к Питеру, а к статуе. Эта скульптура была воздвигнута в парке около Змеиной Речки писателем Дж. М. Бэрри в 1912 году. Это был памятник Питеру Пэну, который изображал мальчика, стоявшего, немного согнувшись, как будто готового к новому приключению. Он играл на своей пэновской волынке, — этот мальчуган, навсегда отказавшийся вырасти.

Питер встал на ноги, выбрался из сугроба и направился к статуе. Мусорщик закончил собирать разбросанные бумажки. Именно их-то он и имел в виду, говоря о проказах статуи, и ушел. Питер подошел к постаменту и остановился.

Он весь задрожал, когда воспоминания нахлынули на него.

СТРАНА НИКОГДА. ХУК. МЭГГИ И ДЖЕК.

Крошечная фигурка появилась на плече у статуи. Она была изящной и воздушной в мягких лучах утреннего солнца и помахивала прозрачными крылышками.

Питер заморгал:

— Тинк?

Она улыбнулась.

— Говори, Питер. Говори и думай об этом.

Питер улыбнулся в ответ.

— Я верю в фей.

Тинк вся засветилась изнутри, словно в ней зажгли яркую лампочку. Ее лицо сияло.

— Ты знаешь это место между сном и явью? То место, где ты все еще помнишь сны? Именно там я и живу. И там я всегда буду любить тебя, Питер Пэн. Там я всегда буду ждать твоего возвращения.

А потом луч солнечного света упал на плечо статуи Пэна как раз там, где стояла Тинк, и она исчезла.

Питер прищурился и поискал ее глазами. Потом рукой прикрыл глаза от солнца и шагнул вперед. Но ее не было. Да и сами воспоминания о ней стали растворяться в нем. Чуть поодаль на дорожке мусорщик поднял пару пустых бутылок, бездумно брошенных здесь кем-то прошлым вечером.

Они стукались друг о друга в его руках: ТИНК-ТИНК-ТИНК.

— Тинк? — сказал Питер в последний раз, и та, к которой это относилось, исчезла в тайниках его памяти, как в ящике бюро, чтобы, когда потребуется, обнаружиться вновь.

Нежданное веселье овладело им. Он был дома!

— Джек! Мэгги! — закричал он возбужденно. Он огляделся вокруг. Они были вместе с ним, когда вернулись из... Он нахмурился. Откуда же? А, неважно. Но они были целы и невредимы. Он был уверен в этом, а это было главное.

— Мойра! Я дома! — закричал он.

Он побежал по парковой дорожке. Пробегая мимо мусорщика и других людей, он весело здоровался со всеми, бросая на ходу приветствия и пожелания всего самого лучшего.

Казалось, ему потребовалось всего несколько секунд, чтобы добраться до номера 14 по Кенсингтон Гарденс со стороны двора. Он посчитал ниже своего достоинства войти через главные ворота, и, вспрыгнув на стену террасы, стал танцевать по ней, подскакивая и балансируя, как эквилибрист. В конце концов он спрыгнул вниз и поспешил к парадной двери.

Она была заперта.

Он протянул руку к медному молоточку и остановился.

Нет, только не сегодня.

Весело мурлыкая и напевая про себя что-то, он обогнул дом и перепрыгнул через другой забор. Он был почти под окнами детской, когда услышал телефонный звонок. Он посмотрел вокруг, стараясь уловить, откуда исходит звук, и понял, что стоит на том самом месте. Он встал на колени, раскопал снег и свежую землю и вытащил свой переносной телефон. Он дал ему прозвонить еще раз и включил.

— Здравствуйте, Питер Бэннинг на проводе, — поприветствовал он. — Я сейчас не в доме, а на улице, специально, чтобы спастись от вашего звонка. Пожалуйста, только без предисловий, говорите лучше прямо сейчас, и я сделаю это, когда смогу. Приятных вам мыслей!

Он бросил телефон назад в ямку и присыпал его землей.

Питер стал взбираться по дренажной трубе. Он лез вверх, перехватывая руками, лицо его покраснело от напряжения, но было полно удовольствия. Еще четыре дня назад, до своего путешествия, он не мог бы даже и мечтать об этом. Но теперь все изменилось в жизни Питера Бэннинга.