Минут пятнадцать я мучился со шнурками, наконец то платье было снято. Под ним оказалось ещё две пышные юбки, или подъюбники, как назвала их Азалия, которые расстегивались сзади причем один из них был с лифом который тоже расстегивался на спине. Наконец, когда я уже достаточно взмок, она оказалась только в смешных штанишках с оброчками и бантиками, при этом она закрывала свою грудь руками и командовала мной: — Не стой как истукан,…откинь одеяло,… потуши свечи,… раздевайся,… ты что так долго,… а это что такое, все снимай с себя,… ты что не чувствуешь, что и я все сняла…
Когда мы улеглись, она в приказном тоне приказала мне её целовать, пока она не скажет — хватить… Потом, когда мы опустошенные и оглушенные лежали без движения, она внезапно сказала: — Через месяц я уезжаю далеко на юг, меня выдают замуж за какого то султана — старика. Я буду у него не то третьей, ни то четвертой женой. Дорога должна занять почти полгода, а там как раз мне исполнится шестнадцать лет… Я с непониманием уставился на неё. — Как уезжаешь? А как же я? — А тебя я буду помнить всю свою жизнь, ты у меня первый и единственный. Затем превратно истолковав мое молчание она с деланной усмешкой произнесла, — Да ты не бойся за меня, меня уже научили, как обмануть этого старика, так что и к нему я приду чуть чуть девицей. А потом мы опять занимались тем, чем нам нельзя было заниматься. Только под утро Азалия немного успокоилась и заснула. Спала она тревожно, постоянно вздрагивала…
В зале, куда я выбрался когда солнце уже было достаточно высоко, я застал следующую картину: — Ваше величество, ну давайте ещё по стаканчику и на этом все. Нельзя оставлять вино на столе, а то оно испортится. — Труор я больше не могу, в меня не лезет. — Ваше величество, ну как вы не понимаете, что лучше недоперепить, чем перенедопить. И вообще жизнь прекрасна, удивительна, если выпить предварительно.
Его величество Кай 4 дрожащей рукой взял стакан, но потом поставил его на стол, ни капли из него не пролив:- Нет, хватит, а то королева заметит, что я выпил лишнего, — а потом подозрительно осмотрел стол заваленный пустыми кувшинами, — а мы что действительно выпили лишнего? — Да что вы, — заплетающим языком ответил сэр Труор, — мы даже не допили то что было, а лишнее даже на стол не подавали. — А, тогда ладно. Распорядитесь закладывать карету, верхом не поеду, растрясет. По приезду меня в мои покои и баиньки. И чтоб ни каких дел сегодня, я отдыхаю.
Я торопливо пошел в свою спальню, Азалия ещё спала. — Азалия, его королевское величество собирается возвращаться во дворец. Она открыла глаза и сладко потянулась:- Верхом или в карете?
— В карете. — Тогда у нас есть ещё пару часов. Иди ко мне…
А потом я с мучениями одевал свою принцессу, кое как мне это удалось, так что когда она смотрелась в зеркало, то весело сказала: — У тебя неплохо получилось, жаль только что мы больше не встретимся, с завтрашнего дня я попадаю под замок. Моё лицо будет постоянно закрыто прозрачным платком и выходить из своей комнаты мне будет запрещено до тех пор, пока не приедут послы султана и не заберут меня. — Но если тебе нельзя выходить, это не значит, что к тебе нельзя будет входить. — Дурачок, меня уже сегодня вечером будут охранять стражи султана, а неприятности нам не нужны.
Вот так, не успев начаться закончилась моя первая любовь. Родовой замок мне покидать запретили, даже Элиза не доставала меня своими подколками и язвительными замечаниями. Видимо и она поняла, что и ей когда то придется вот так же выпорхнуть из родного гнезда и хорошо, если выйти замуж где нибудь здесь поблизости, а если вот также куда нибудь на далекий юг или север… Так прошел месяц. Азалия уехала в сопровождении нукеров султана…
Мое болезненное состояние Труор выгонял тренировками. Он выматывал меня до такой степени, что я без сил приходил в свою спальню и замертво проваливался в сон. Ещё через полтора месяца я с удивлением заметил, что Азалию уже почти не вспоминаю, её облик потускнел в памяти, остались только вкус её губ, жар её тела, да в ушах нет нет, да раздавались её стоны и прерывистое дыхание. Вскоре и эти воспоминания оставили меня. Только глубоко в сердце поселилась тягучая и малозаметная днем боль.
А потом началась подготовка к моему первому самостоятельному выезду в большой мир. Я отправлялся к авгуру в Готию сразу после того, как отпраздную свое восемнадцатилетние.
Мой день рождения прошел буднично. Друзья подарили мне несколько моих портретов, матушка вышитый кошелек с нашим гербом, сестра — небольшой медальон со своим изображением, а граф, хорошо подогнанную под меня кирасу. Конечно от выстрела из пистоля в упор она не спасет, но вот грудь и спину от удара шпаги или кинжала защищала надежно.
Читать дальше