Евгений Малинин - Маг

Черная скала толстым корявым пальцем маячила за нашей спиной, а впереди, ничуть не вырастая, стояли синие горы, чуть розовея вершинами.

Данила вовсю наслаждался конной прогулкой, нисколько, по-видимому, не страдая от длительного общения с седлом. «Ну вот и еще один вид спорта ты у меня освоишь… – подумал я с легкой усмешкой. – Будешь почти готовый пятиборец…»

Где-то в середине дня мы остановились на короткий привал и обед, а затем двинулись дальше. Солнце медленно катилось к горизонту, когда впереди, за невысокими холмами, показалось странное серовато-бурое искристое образование, напоминавшее излом огромной гранитной глыбы. Только в отличие от гранита, мрамора, туфа и других окаменелостей эта масса явно, хотя и очень медленно, двигалась. Я сам обратил на этот феномен внимание только после того, как Данила, направив свою лошадь ко мне, громко прошептал:

– Дядя Илюха, вон та каменюка ходит!…

Я пригляделся и вначале ничего не заметил. Но когда я приостановил свою лошадь и внимательно понаблюдал за указанным объектом, мне стало ясно, что мой маленький спутник оказался гораздо наблюдательнее меня.

Я приблизился к командиру нашего сопровождения и молча указал в сторону движущейся скалы. Он также молча повернул отряд в указанном направлении. Странная движущаяся скала была ясно видна, однако добираться нам до нее пришлось довольно долго. Солнце уже успело зайти за горизонт, вечерний воздух посвежел так, что Данила натянул на голову капюшон, а я подумывал, не достать ли мне из седельного мешка дареную шкуру. И тут, обогнув очередной холм, мы в быстро надвигающихся сумерках увидели предмет своего интереса. Это действительно была огромная, совершенно голая, поблескивающая слюдяными вкраплениями скала размером с трехподъездный четырехэтажный дом. И эта глыба гранита явственно перемещалась. Пройденный ею путь был отмечен здоровенной колеёй с вырванной и перемолотой травой, поломанными, втоптанными в землю кустами и деревцами.

А невдалеке от этой темной, перепаханной и укатанной полосы мирно горел небольшой костерок, у которого мелькали до боли знакомые колпаки. Мы направили лошадей в сторону костра и тут же услышали довольный голос Зопина:

– Во! Мы точно рассчитали! Как раз к ужину их лошадки до Ползуна и добрели!

– Ты лучше смотри, чтобы у тебя опять каша не убежала! – послышался недовольный окрик Опина. – Оставишь всех без ужина!…

– Это у кого каша убежала? Это когда это у меня каша… – немедленно отреагировал Зопин, воинственно размахивая огромной разливной ложкой.

– Смотри, ложку на ногу уронишь – я тебе ее бинтовать не буду, – перебил его Опин.

– А зачем ее бинтовать?… – сразу «купился» Зопин.

– Так если ты свою ложку на ногу уронишь, ты ж ее сломаешь!…

– Ложку?… – не понял Зопин.

– Ногу!… – пояснил Опин и постучал себя кулаком по голове.

Зопин захлопнул рот, и его физиономия стала краснеть, быстро достигая оттенка зрелого помидора. На глазах его выступили злые слезы, и вдруг он начал быстро шевелить губами, не произнося при этом ни слова. Несколько секунд продолжалась эта немая сцена, за которой даже Опин наблюдал с некоторой тревогой, пока наконец Зопин явственно не произнес:

– Ты, тип в грязном желтом колпаке, каши сегодня не получишь, даже и не проси!!!

– Нужна мне твоя подгоревшая каша, – с видимым облегчением ответил Опин и повел своим вздернутым носом в сторону костерка.

Зопин тоненько пискнул и бросился мешать подгорающую стряпню своим черпаком, а мы, едва сдерживая рвущийся хохот, полезли с лошадей.

Гвардейцы сопровождения тут же принялись устраивать лагерь, лошадей отогнали на ближний лужок под присмотром одного из солдат, мы с Данилой сразу направились к костерку гномов.

Несмотря на едкое замечание Опина, запах у костра был настолько аппетитным, что постепенно около него собралась вся наша экспедиция. При этом каждый из подходивших считал своим долгом демонстративно потянуть носом и на свой собственный лад произнести одну и ту же фразу: «Как вкусно пахнет». В результате все получили по полной миске каши с мясом, куску пирога, и каждому был обещан какой-то особенный чай. Даже Опин, несмотря на произнесенное в его адрес проклятие, получил свою миску каши и пирог, сопровожденную неясным смущенным бурчанием, что-то вроде: «…Видеть не могу голодных гномов…» На это Опин только довольно улыбнулся и принялся уплетать свою порцию за обе щеки.