Стэн Николс - Хранители Молнии

– А я нет и поэтому не могу исповедовать эту веру? Твоим невежеством, крестьянин, можно заполнить рвы вокруг моего дворца. Путь Поли – для всех. Кроме того, я – частично человек.

Он поднял брови.

– Ты никогда раньше не видел гибрида?

Ответа не последовало, но и так все было ясно.

– Очевидно, нет. Я наполовину наяда, наполовину человек и унаследовала лучшие черты обоих моих родителей.

– Лучшие?… Но такой союз… омерзителен!

Это еще больше позабавило королеву. Откинув голову, она опять расхохоталась.

– Хватит об этом. Ты здесь ни для того, чтобы участвовать в философских спорах. – Она кивнула солдатам. – Приготовьте его.

Узника рывком вздернули в вертикальное положение, подвели к мраморной глыбе и подняли за руки и за ноги, после чего бесцеремонно бросили на нее. Вскрикнув от боли, он тяжело задышал. Глаза его слезились. Стражники сняли цепи и надели ему кандалы на руки и на ноги.

Дженнеста жестом отпустила стражников. Поклонившись, они с шумом вышли.

Подойдя к жаровне, она бросила в угли ароматический порошок. Воздух наполнился странным запахом. Приблизившись к алтарю, она сняла с него церемониальный кинжал и чашу.

Человек с усилием повернул голову в ее сторону.

– По крайней мере, дай мне умереть быстро, – взмолился он.

Она нависала над ним с кинжалом в руке. Он громко вдохнул и забормотал что-то вроде молитвы. Голос его был переполнен смертным ужасом.

– Ты несешь чепуху! – крикнула она. – Придержи язык. – Она остановилась с кинжалом в руке.

И вспорола набедренную повязку.

Отбросила материал в сторону. Положив нож на край глыбы, она задумчиво рассматривала обнаженное человеческое тело.

С трудом двигая непослушным языком, он проговорил:

– Что… – Он задохнулся и скорчился. Его лицо залила краска стыда.

– У вас, Уни, неестественное отношение к телу. – Королева словно говорила о чем-то, само собой разумеющемся. – Вы испытываете стыд тогда, когда стыдиться нечего. – Подняв рукой его голову, она поднесла чашу к его губам, – Пей, – приказала она, резко наклоняя сосуд.

Узник, подавился и схватился зубами за край, но к этому моменту в горло ему влилось уже достаточно жидкости. Дженнеста убрала чашку, оставив его кашлять и отплевываться. С уголков его рта стекала жидкость цвета мочи.

Настой действует быстро, но недолго, так что времени терять не стоит. Она расстегнула застежки платья, и оно упало на пол.

Узник смотрел на нее, не веря глазам. Ласкал глазами тяжелые груди с острыми сосками. Его взгляд скользнул вниз – по плоскому животу, к приятным округлостям бедер и поросшей нежным пухом возвышенности в паху.

Физическое совершенство Дженнесты сочетало в себе роскошное обаяние женщины-человека с инородностью, порожденной смешением крови. Он никогда не видел ничего подобного.

Со своей стороны она видела, как идущая от религиозного воспитания стыдливость борется в нем с мужской похотью. Афродизиак помог склонить чашу весов в нужную сторону и временно усыпить боль. При необходимости Дженнеста могла бы добавить и колдовство. Но она знала, что такой соблазн не нуждается в магии.

Скользнув на мрамор, она приблизила губы к его лицу. От странного, сладко-мускусного запаха ее дыхания по шее у него пробежали мурашки. Она тихонько дышала ему в ухо, нашептывая шокирующе утонченные нежности. Он опять покраснел, хотя на этот раз, пожалуй, уже не только от стыда.

Наконец к нему вернулась способность говорить.

– Зачем ты меня так мучаешь?

– Ты сам мучаешь себя, – быстро отвечала она, – отказываясь от плотских радостей.

– Шлюха!

Хихикая, она наклонилась еще ниже. Соски ее щекотали ему грудь. Она сделала движение, как будто собирается его поцеловать, но в последний момент отстранилась. Облизав палец, она медленно водила им вокруг его сосков, пока они не встали. Его дыхание становилось все тяжелее. Магический состав начал действовать.

Громко сглотнув, он нашел в себе решимость произнести:

– Мысль о сближении с тобой отвратительна для меня.

– Неужели?

Раздвинув ноги, она села на него. Волосы ее пахового треугольника касались его живота. Он забился в оковах, но слабо.

Дженнеста наслаждалась зрелищем его унижения, разрушения его решимости. От этого ее собственное возбуждение усиливалось. Разомкнув губы, она выпустила язык, который казался слишком длинным для ее рта. Когда она начала лизать узнику шею и плечи, он почувствовал, что язык жесткий.