Юрий Валин: Сага о живых и мертвых

— Да куда мне десять бочонков? Утопиться, что ли? Ох, дорого гнет твоя госпожа.

— Так качество какое!

— Что мне качество? Не в благородных же спальнях масло жечь буду. А здесь ароматы без надобности, все равно съестным духом все пропахло.

Насчет последнего почтенный хозяин был прав: в таверне густо воняло прогорклым салом. Рата особой брезгливостью не отличалась, но старалась не морщиться. Переводят мясо. Свининку Рате довелось впервые попробовать полгода назад — очень даже вкусное мяско. Особенно если с поджаристой корочкой и чесночком или, допустим, подкопченная колбаска или сардельки.

Сглатывая слюну (сразу вспомнилось, что обед был давным-давно), Рата прошла сквозь заднюю дверь.

Труппа в полном составе сидела у конюшни. Халли протирал свой древний бубен, остальные тоже вяло возились с реквизитом.

— Привет! — поздоровалась Рата.

— И тебе, — лениво сказала Вила, и облезлая цитра на ее коленях издала рассеянный звук. — Нас в «Большую кружку» позвали. Ты новую песню принесла?

— Старую балладу слегка подправила, — небрежно сказала Рата, вытаскивая из рукава узкий лист бумаги.

— Ну, опять вы бубнить будете, — сказал старший жонглер по прозвищу Нос и зевнул, распространив застарелый запах джина. — Да какая разница? Все равно на твой вой, Халли, меди подают, как курица накапала. Нет, нужно в Новый Конгер быстрей подаваться.

Рата с досадой поморщилась. Понятно, что Нос к ее строфам равнодушно относится — балладам действительно цена пара медяков. Зато жонглировать он здорово умеет. И сильно его упрашивать, чтоб поучил бестолковую девчонку, не нужно. Только опять лицедеи в Новый Конгер собираются. Уедут — совсем скучно будет. Опять же, какой-никакой, но приработок.

— Ну, что там у тебя? — поинтересовался Халли, откладывая бубен.

— «Великий Гундер и орки». Третий и четвертый куплет.

— Третий и четвертый это хорошо. Начало еще слушают, — благосклонно одобрил Халли. — Давай, не томи.

Второй жонглер, Билле, улыбнулся и ободряюще подмигнул. Симпатичный он парень, что ни говори. И то, что так настойчиво в кавалеры напрашивается, приятно. Впрочем, Рата цену парнишке знала.

Откашлявшись, стихотворица начала:

Актеры переглянулись. Нос пожал плечами:

— Ну и что? Выгнала эта дура героя, что так, что этак. Здесь он разве что пиво лакает. Тоже мне причина. Разве что с конюхом пьет. Компания для героя не шибко подходящая. Ты, Ратка, поправдоподобнее причину изгнания не могла выдумать?

— Эта правдоподобная. Если вдуматься, — намекнула Рата, пристально следя за реакцией слушателей.

— Что тут вдумываться? — удивилась Вила. — Не угождал принцессе грубиян, да еще пивом вонял. Вот и выгнала героя. Кто ж знал, что он королем орков станет?

— Постой-постой! — забормотал Халли. — Значит, «слаб в старанье своем, лишь с конюхом пиво лакаешь»? Ратка, ты соображаешь, на что намекаешь?

— А что? Очень правдоподобно. И полностью в сюжет саги укладывается.

Халли порывисто встал и отряхнул расшитые красной тесьмой, пятнистые от многообразных многолетних пятен штаны:

— Э, нет. Такого мы петь не будем. Мы, конечно, лицедеи, и бьют нас вполсилы, но лишних зубов лично у меня не имеется. Да ты, Ратка, и под петлю свободно подведешь.

— Зря, — Рата с долей ехидства улыбнулась. — Мог бы прославиться. Денежек нагрести.

— Нет уж. Здоровье дороже, — Халли ухмыльнулся. — Но повернуто ловко. Помяни мое слово, Ратка — своей смертью ты не умрешь.

Товарищи смотрели на вожака с удивлением:

— Да что ж там такого? — Вилла пожала округлыми плечами. — Какая разница, за что принцесса этого грубияна выгнала?

— Ратка намекает, что героя изгнали за мужеложство — пояснил, ухмыляясь, всегда быстро соображающий Билле. — Наш Гундер, значит, принцессу мало развлекал. Зато конюха радовал. Принцесса взревновала.

Все уставились на Рату.

— Нет, это уже чересчур, — с осуждением заметила Вила. — Оно, конечно, на этих извращенцев сейчас мода пошла, только я сагу про Гундера и орков с детства слыхала. И без всяких безобразий и домыслов. Нет, такое петь нельзя. И что это тебе в голову втемяшилось, а, Рата?

— Так я не настаиваю, — покладисто сказала Рата. — Это так — игра воображения. Задумалась, и вот такая ерунда в голову пришла.