Юрий Валин: Сага о живых и мертвых

— Ты нас прости, пожалуйста, мы тогда не нарочно.

— Хм, да я понимаю, — проворчал Лелг. — Вы вроде жизнь мне тогда спасали. Ну, спасли — шею я все-таки не свернул.

— Это я повинная, — сказала Лот-Та. — Надобно было, чтобы Авель тебя предупредил.

— Да уж какие там предупреждения — времени только на вздох оставалось. Вот только не ожидал я такой прыти от вашего костяка. Ну его ко всем демонам. А так, может, и неплохо получилось, — разведчик осторожно погладил заживающее бедро. — Скоро на ноги полностью встану. А тогда я уж точно с башни, как вы, улететь не смог бы.

— Авель не виноват, — жалобно сказала Лот-Та. — Он старательный с излишком.

— Лелг, давай он тебе топор отполирует, — предложила Рата. — Он к таким делам способный. Ему работать нравится.

— Да? — недоверчиво, но с интересом, посмотрел Лелг. — Ну, может быть, попробуем. Мне за эти дни точить все подряд уже жутко надоело.

К девушкам подскакал Бом:

— К вам пошильный пришел. Мальшишка.

За воротами действительно сидел на корточках чумазый мальчонка чуть постарше возрастом шепелявого братца Син. Сурово ткнул пальцем:

— Ты Рататоск будешь? Ждут вас.

— Кто?

— Кто надо. Идете? — чумазый наглец не оглядываясь зашагал по улице.

Сестрицы переглянулись, машинально проверили ножи и без особой уверенности пошли следом. Из калитки выскочил Жо с плащами и катлесом под мышкой.

— Черт! Вы меня предупредить не хотели?

— Мы знали, что ты проследишь.

— А если я после обеда задремал?

— Дитя говорит, что мы знающие, а не надеющиеся, — пояснила Лот-Та.

Жо пробурчал, что неплохо и знать, и подстраховаться.

Суровый проводник провел через рынок, через лабиринт старых зерновых складов. Здесь гуляли курлыкающие голуби, пахло нагретыми стенами и мышами. Рата чувствовала, что любимый думает о засаде, а Лот-Та о том, что зря не захватила молоток. Но пустынные склады кончились, мальчишка вывел на кривую улочку, так же молча показал рукой на дверь маленькой лавки, а сам шмыгнул за калитку соседнего двора.

Сестрицы и Жо с сомнением смотрели на старую лавку с непонятной руной-вывеской над низкой дверью.

— Что-то этот супермаркет доверия не внушает, — проворчал Жо.

— Как-то затаинственно здесь, — сказала Лот-Та.

Рата поправлять сестрицу не стала — и улочка, и лавка действительно были как-то особенно сонны и пусты. И мертвых, ни старых, ни свежих, в округе абсолютно не чувствовалось. Редко так бывает.

— Заглянем, раз уж пришли. Ты, милый, только всех подряд не руби — вряд ли в этой развалюхе полчища врагов.

Жо фыркнул и открыл низкую дверь, шагнул и мастерски увернулся от низкой потолочной балки, норовящей задеть посетителя по лбу. Ничего ужасного внутри не обнаружилось. Крошечная лавка, прилавок, заваленный чернильницами, подсвечниками, пыльными шкатулками и дешевыми украшениями. На стенах висела мятая медная посуда, куклы со стертыми временем лицами. Рата с интересом уставилась на позеленевший светильник — таких старинных, с цепочками, видеть еще не приходилось.

Из-за занавески, ведущей в глубину дома, бесшумно появилась полная женщина.

— Госпожа Рататоск? Пройдите к мастеру.

Рата обошла огромную бронзовую ступку, доверху засыпанную бисером, и взялась за занавеску. По смутному ощущению, ничего опасного в этой лавке не было. Тем более, свои за спиной.

— Милорд, а вы куда? — остановила хозяйка Жо.

— Я что, не помещусь? — сердито поинтересовался парень.

— Так неприлично ведь, — возмутилась толстуха. — Здесь извольте товар пока посмотреть. Или на улице присядьте. Там на лавке все и ждут.

— А мне тоже лавка? — угрюмо спросила Лот-Та.

— Вам внутрь можно, если любопытствуете, — милостиво разрешила толстуха.

— Жо, ты вот тот светильник посмотри, — попросила Рата. — Он, наверное, очень старинный.

Толстуха отодвинула занавеску, и девушки вошли в полутемную комнатушку. Стол, заставленный многочисленными склянками, пара трехногих табуретов. Полки, кривовато висящие под низким потолком, завалены какой-то рухлядью. За вторым столом, у крошечного окна, сидел маленький человечек и сосредоточенно вязал крошечную кисточку. Художник, что ли?

Хозяин каморки на миг поднял голову и вернулся к своему занятию. Ага, — человечек-художник, как же. Глаза его Рата успела рассмотреть: красные такие глазенки, вроде слепые, но зрячие. И нос — две дырочки. Стопроцентный дарк, только непонятно, какого рода. На брауни похож, но уши слишком малюсенькие. Да и не бывают брауни лысыми. Полукровка, наверное. Знала Рата одного полукровку — ростом по пояс нормальному человеку, но черепа с одного удара разносит. Самой Рате, правда, видеть того молодецкого удара не приходилось. Вообще, тот дарк-полукровка был ничего, нормальный парень.