Иногда, если остаются силы, меня просят рассказать о тех местах на юге, где мне довелось побывать. Смешно: я не помню, как меня зовут и кто я такой (вернее, кем был), но отчётливо представляю себе, например, вкус ананаса или манго, сонное течение каналов, усыпанных лепестками магнолий и колыхание красных папоротников-люминофоров на вавилонских улицах… Для здешних юг – это счастливая сказка. Страна, где зимы не бывает! Где фрукты можно срывать прямо на улицах! Большинство, по-моему, просто не верит, что всё это правда. Я и сам себе верю хорошо если наполовину. Может, всё, что я помню, – бред сумасшедшего? И ничего больше нет, кроме холода и тьмы? И всё равно они жадно слушают мои рассказы.
…Наверное, то последнее, что отличает нас от мёртвых, – это любопытство.
Глубоко в джунглях, куда я вернусь, когда я кончу дела,
Глубоко в джунглях, где каждый знает, что сажа бела
Глубоко в джунглях пьют так, как пьют, потому что иначе ничего не понять,
Но достаточно бросить спичку, и огня будет уже не унять.
Борис Гребенщиков. «Джунгли»
Старая как мир истина гласит: каким бы сильным и быстрым ты ни был, со временем обязательно найдётся кто-нибудь сильнее и быстрей тебя. Такова жизнь; даже банальные кухонные ссоры заканчиваются порой весьма плачевно. Чего уж тогда говорить о битве профессионалов; особенно если поединок происходит ночью, под проливным дождём, на крыше одного из самых высоких памятников вавилонской архитектуры!
Когда каюкер разжал пальцы, вцепившиеся в скользкую мокрую жесть, и камнем полетел вниз, в голове его билась только одна, очень странная и невероятно назойливая мысль: «Сорви немедленно набедренную повязку, идиот!!!» Неужели я эксгибиционист, в ужасе подумал Иннот, обгоняя на лету дождевые капли, и последнее моё желание – показать всему миру голую задницу! Что за бред! Неужели я спятил от страха? Пальцы меж тем зажили собственной жизнью – и судорожно рванули узел. Клочок ткани тут же унесло в ночь; а спустя миг кожа каюкера с тихим хрустом вдруг отстала от запястий до ступней, образовав тугие, вибрирующие под напором воздуха перепонки между руками и ногами. Ветер хлестнул наотмашь, врезался в тело исполинской ладонью, замедляя падение. Дыхание на миг перехватило.
«Вот это да!!!»
Словно громадная летучая мышь, какие, говорят, водятся в джунглях далеко на юге, Иннот поплыл в струях воздуха, раскинув руки, всё дальше и дальше от Университета. Внизу мелькали огни городских кварталов. Он слегка шевельнул локтем – и заложил широкий полукруг над городом.
«Невероятно! И я жив! Жив!!!»
Он расхохотался. Тело, надёжное и испытанное, в который раз спасло его от неминуемой гибели – спасло, подарив к тому же ни с чем не сравнимую радость полёта! Паря в напоённой дождём ночи, среди вспышек молний, под рёв урагана, Иннот вдруг во всё горло запел её – самую вавилонскую из всех вавилонских песен:
– Бай зе риверс оф Бэбилон, зеа ви сет даун, е, е, ви вепт, энд ви римембед За-айон! [1]Дарк тиаре оф Бэбилон!!! – орал он, проносясь над крышами, едва соображая, что делает. – Е-е-е-е!!! Ю гот ту синг э сонг!!! Каю-керз форева!!!
Порывы ветра мотали его из стороны в сторону. «Однако так и разбиться немудрено!» – шевельнулась где-то на задворках сознания тревожная мысль. Ужас и восторг постепенно проходили, наступала реакция на стресс. Иннота на лету начала бить крупная дрожь, сердце колотилось как бешеное. «Скорость-то у меня приличная, – подумал он. – Пожалуй, самым разумным было бы приводниться в какой-нибудь канал». Внизу, однако, ничего похожего не наблюдалось – бурей каюкера отнесло довольно далеко от университета. Сейчас он летел вдоль какой-то улицы, постепенно снижаясь. Мимо мелькали освещенные окна. Порывы ветра бросали Иннота от стены к стене. Один раз он чудом не задел фонарный столб, вовремя заложив крутой вираж. Неожиданно впереди показался тупик – улица заканчивалась высоким домом с богато украшенным лепниной фасадом и большими окнами. За светлыми шторами ярко горел свет, сквозь шипение ливня чуть слышно доносилась музыка. Иннот нацелился было на одну из водосточных труб, но в последний момент насыщенный моросью шквальный порыв мотнул его в сторону – и каюкер с воплем «Атас!!!» смачно врезался точно в центр окна.
«Похоже, сезон разбитых стёкол для меня ещё не закончился», – меланхолично подумал он, когда весёлый звон затих. Как ни странно, на этот раз ни единой царапины! За миг до удара Иннот успел сгруппироваться и прикрыть лицо скрещенными руками.
Читать дальше