Кирилл Быстров - Я - Гений. Заражение

– Тихо-тихо-тихо, – шептала склонившаяся над ним Эли. – Гордон держись я сбегаю за помощью. Зажми рану сильнее.

Её била крупная дрожь, и надо полагать вовсе не из-за холода. А Гордон не мог сдержать крик рвущийся наружу. Боль лишала разума. Он прерывал свой крик, лишь чтобы набрать побольше воздуха и вновь кричал. Раньше он думал, что умеет терпеть боль. Оказалось, что раньше он просто не знал что такое боль.

– Эли-и-и-и! Гордо-о-он!! – раздался крик снизу. – Где вы-ы-ы?

Всхлипнув, Эли бросилась к ограждению и закричала в ответ:

– Лили, помоги ему! Он ранен!

Гордону показалось, что прошла целая вечность, прежде чем Лили преодолела все четыреста двадцать шесть ступенек и, наконец, вбежала на площадку крыши. Подбежав, она в ужасе воззрилась на Гордона, и разлившуюся вокруг лужицу крови. Она удивлённо проследила взглядом кровавый шлейф, от Гордона через всю смотровую площадку, над местом, где пролетел ферос. Лили оторвала полосу ткани от своего платья и принялась туго перевязывать плечо, при этом нашёптывая:

– Ничего. Всё будет хорошо, вот увидишь.

Закончив, она отвела Эли в сторону и сказала как можно тише, чтобы Гордон не услышал:

– Он не сможет идти сам. Беги в приют, и приведи сюда Джона и Майка. Нужно срочно доставить его в город. Я велела им закрыться и не выходить, поэтому скажи им, что фероса больше нет.

– Нет? – Эли, кажется, была в шоке и не совсем понимала, что вообще происходит.

– Внизу сама увидишь, – поджала губы Лили. – Всё беги!

Эли кивнула и бросилась к лестнице. А Лили вернулась к Гордону и продолжила работать над раной.

– Не бойся, Эли побежала за помощью. Как себя чувствуешь, сильно болит?

Гордон хотел ответить, но с ужасом понял, что язык едва ворочается. От холода у него так стучали зубы, что он даже сам не мог разобрать, что говорит. Кажется, единственное, что поняла Лили из его слов, было "холодно".

– Да, сегодня очень холодно на улице, - подтвердила Лили, и, совершенно побледнев, крикнула. – Эли, поторопись!

Не успев добежать до лестницы, Эли резко остановилась удивлённо оглядываясь. Нахлынули хаотичные порывы ветра, и снежинки безумно закружились вокруг. В воздухе повис низкий, на грани слышимости, гул. Мгновение спустя показался и сам источник гула. Зависший в воздухе корабль, залил светом прожекторов вершину маяка, заставив всех прищуриться. А Эли, стоявшая ближе всех, даже прикрыла глаза рукой. Подсвеченные светом прожекторов снежинки сделались слепяще-белыми. Отсоединившаяся от корабля стальная пластина, с грохотом упала на каменное ограждение, окончательно его проломив. По получившемуся трапу спускалось сразу много людей. Во главе шли два человека. Тот, что помоложе сказал:

– Нужно окружить башню!

Второй, увидев Эли, угрожающе воскликнул:

– Стой, девчонка, не с места!

– Помогите, пожалуйста. Он там. Он ранен! – закричала Эли, показывая в сторону Гордона.

– Не верь ей, Тайбер. Это может быть она, – всё с той же угрозой в голосе предупредил мужчина.

– Датсон, вы не в своём уме! Она же ребёнок, – ответил Тайбер.

– Прошу вас, помогите, – закричала Лили, отходя от Гордона. – У нас мальчик ранен.

– Я хочу знать, кто из вас это сделал? Отвечайте немедленно!

– Да вы что не понимаете? – в отчаянии закричала Лили. – Он умрёт если ему не помочь!

– Датсон! – возмущённо воскликнул Тайбер. – Да помогите же ему! Разбираться будем потом.

– Во имя Квинта, вы только посмотрите! – крикнул один из людей, указывая рукой на кровавую дорожку, прочерченную телом фероса.

Силясь разглядеть что-либо помимо разноцветных кругов и мельтешения перед глазами, Гордон напряг зрение и смог разглядеть склонившуюся над ним фигуру коренастого мужчины, сурового вида. Видимо это и был Датсон. На вид ему лет сорок. А молодой не выглядел больше чем на двадцать пять, хоть и имел аккуратные бакенбарды. Скорей всего он ровесник Лили. Его Тайбером назвали, кажется. Ещё несколько человек стояли позади. Один из них положил руку на плечо Эли, не давая сойти с места. Двое отгораживали Лили. Датсон, нахмурившись, наклонился к Гордону ещё ближе и спросил:

– Это ты сделал? – в ушах стоял такой звон, что голос послышался далёким и глухим.

Гордон хотел спросить, что именно? Но язык онемел и окончательно перестал его слушаться.

Датсон нахмурился ещё сильнее и, что-то решив про себя, шаркнул ногой, переступил с носка на пятку и сделал несколько сложных и непонятных движений руками. В тот же миг на Гордона опустилась голубая пелена забвения.