Майк Кэри - Мой знакомый призрак

— Иногда мы работаем вместе с одной женщиной. — Честнее было бы сказать «работаю под началом одной женщины», но ради спасения своего доброго имени я решил соврать. — Дженна-Джейн Малбридж, вы наверняка о ней слышали, автор «Во плоти и в духе».

Вздох Пила очень напоминал протяжное «А-а-а». Выдающееся произведение Джей-Джей — одно из немногих руководств по нашей профессии, завоевавших всеобщую популярность, поэтому слышали о нем все, даже те, кто не читал.

— Та, что вызвала Рози? — уточнил мой собеседник, судя по голосу, явно впечатленный.

На самом деле дух шутливо названный Рози Крейц, мы вызывали целой командой, а потом всем миром удерживали, но я деликатно промолчал.

— Профессор Малбридж до сих пор время от времени практикует, а еще она глава Клиники метаморфической онтологии в Паддингтоне и, как следствие, поддерживает ежедневную связь с десятками лучших представителей нашей профессии. Если хотите, попрошу ее вам позвонить.

Пил обдумал мое компромиссное предложение. С одной стороны, Джей-Джей — соблазнительная приманка, с другой — он, как и большинство клиентов, надеялся разрешить свою проблему здесь и сейчас.

— Я думал, вы сами приедете. Прямо сегодня. Очень хотелось бы сегодня же со всем разобраться.

Вообще-то у меня заготовлена стандартная лекция для клиентов, избирающих подобную линию поведения, но в случае с Пилом все запасы вежливости и терпения были исчерпаны.

— Нечистую силу так не изгоняют, — резко ответил я. — Мистер Пил, боюсь, вам придется перезвонить попозже, если, конечно, вы не решите обратиться к другому специалисту. Сейчас у меня назначена встреча, опаздывать на которую крайне нежелательно.

— Значит, миссис Малбридж изгонит наше привидение? — не унимался Пил.

— Во-первых, профессор Малбридж. Во-вторых, обещать ничего не могу, однако, если она свободна, обязательно попрошу. Телефон архива указан в «Желтых страницах»?

— У нас есть сайт, а на нем вся контактная информация, но лучше запишите мой домашний номер…

Я перебил, заявив: того, что есть на сайте, будет достаточно. Пил все-таки продиктовал свой домашний телефон, который я записал на обратной стороне конверта Рафи.

— Спасибо, мистер Пил. Приятно было познакомиться.

— А вдруг профессор окажется занята?

— Я дам вам знать. Или она, или я обязательно с вами свяжемся. Всего хорошего, мистер Пил, берегите себя.

Повесив трубку, я бросился к двери и скатился вниз по лестнице. Телефонный звонок застал меня уже в фойе.

Я выключил свет, запер дверь и направился к машине. Надо же, она на месте, и колеса тоже… Значит, и в самую черную пору мое невезение небезгранично.

Стакан виски звал и манил, страстной песней сирены заглушая хриплые голоса ноябрьской ночи. Но я, подобно Одиссею, привязал себя к мачте.

Сначала нужно повидать Рафи.

Переоделся я прямо в машине и, чуть не дрожа от удовольствия, швырнул зеленый смокинг на заднее сиденье. Дело даже не в дурацкой расцветке, просто без вистла я чувствую себя как американский частный детектив без пистолета. Натянув шинель на плечи — что в замкнутом пространстве салона оказалось совсем непросто, — я тут же убедился: вистл на месте, то есть в длинном потайном кармане с правой стороны. Оттуда его можно незаметно вытащить, причем со стороны будет казаться, что я просто смотрю на часы. Кинжал и серебряный потир тоже важны, но вистл, скорее, часть моего тела, нечто вроде третьей ноги.

Вистл у меня фирмы «Кларк ориджинал — ре» с нарисованными вручную ромбами вокруг отверстий и самым нежным на свете звуком. Еще существует «Кларк ориджинал — до», но, как сказал ритм-гитарист Дэвид Сент-Хаббинс, «нет аккорда грустнее ре». Другими словами, ре — именно то, что мне нужно.

Удостоверившись, что вистл на месте, я завел машину и покатил прочь от офиса со смешанным чувством облегчения и досады.

Больница Чарльза Стенджера — тихое неприметное заведение, расположенное на первой трети длинной дуги Коппетс-роуд у Северной кольцевой дороги. Остов больницы — некогда принадлежащие рабочим коттеджи, которые объединили в одно здание. И хотя в последние годы к хребту пристроили довольно уродливые «конечности», — близость Колдфольского леса придает заведению почти идиллический вид, особенно если посещаешь его солнечным летним днем, закрывая глаза на несанкционированную свалку колченогих кроватей и холодильников, где еще недавно хранились трупы.

Увы, промозглым ноябрьским вечером больница предстает в куда более мрачном свете. Войдя через главную дверь (на самом деле дверей две и открываются они лишь по сигналу зуммера), приходится выбросить остатки идиллии в предлагаемый контейнер. Боль и безумие впитались в стены подобно терпкому запаху пота, а более или менее чуткое ухо постоянно улавливает плач и ругательства. Словно переступив порог больницы с яркого солнечного света, попадаешь в густую тень, и это при том, что в помещении довольно жарко.