Гленда Норамли - Звезда надежды

К тому времени, когда Синька Кеттер вернулся, неся сумки отца, Керис уже овладела собой и сидела, сложив руки на коленях. Солнце ушло из лавки; юбка закрывала ноги девушки, но ей все равно было холодно.

— Спасибо, мастер Кеттер, — сказала Керис вежливо. — Мы наверняка вам должны…

— Нет, девонька, — смутившись, ответил курьер. — Не могу же я взять плату с семьи Пирса за такую услугу теперь, когда его нет. К тому же Пикль со станции дал мне кое-что за труды. Да и не было тут особых трудов, — добавил он поспешно. — Был рад помочь. Хороший человек был твой батюшка. — Кеттер сделал глубокий вдох и продолжал: — Лучшие карты делал, знаешь ли. Точные. И понятные. А уж в последние годы они еще лучше стали — цветные, понимаешь. Лучше, гораздо лучше. На таких лучше все видно. Он все время вносил улучшения. Не часто встретишь такого картографа. Самые лучшие карты — карты Пирса Кейлена. Это всем известно.

Керис посмотрела на курьера, и на ее залитом слезами лице отразилось сомнение. Тот заметил это и подтвердил:

— Это правда. Не стал бы говорить такое только потому, что он погиб. Пирс Кейлен делал лучшие во всех Постоянствах карты, и не скоро теперь мы увидим подобные.

Керис еле сдержала горький смех; ко всем причинам ее горя добавилась еще одна. Пирс Кейлен за последние пять лет не начертил ни одной карты: это делала Керис. Отец отдавал ей свои наброски и записи, цифры, полученные при помощи теодолита и компаса, и по ним девушка рисовала карты в нужном масштабе. Отец скрывал от других ее талант. «Никто не купит карту, если станет известно, что ее начертила женщина, — говорил он. — Будь умницей, не позволяй никому видеть себя за работой, а то мы прогорим». Они были хорошей командой, в которой один дополнял другого, но никто, кроме членов семьи, этого не знал.

А теперь Пирс мертв, и его дочь смеялась и плакала одновременно, а в глубине сердца немножко ненавидела любимого отца за то, что тот скрыл ее талант, за то, что использовал его, но никогда во всеуслышание не признавал, как многим обязан дочери, за то, что никогда не отдавал должное ей даже в разговоре наедине. Он ведь был Пирс Кейлен, мастер-картограф.

Двумя днями позже, когда ужасный шок от известия о смерти Пирса превратился в мучительную память о потере, в глухую боль, которая никогда полностью не проходит, Керис сидела на кухне у постели матери и рассеянно ловила блох в шерсти кошки. Ерри покорно терпела эти манипуляции. В другом конце помещения Фирл чистил сапоги, бросая изредка на сестру неодобрительные взгляды. Только присутствие посторонней, деревенской женщины по имени Хельда Поттл, мешало ему высказать Керис все, что он думал о ее поведении.

Мистрис Поттл складывала выстиранное белье и болтала не закрывая рта. Первое она делала потому, что ей платили за помощь по хозяйству, пока Шейли болеет; второе — бесплатно, потому что была неутомимой сплетницей.

— Ох, Шейли, и нравятся же мне эти веселенькие цветочки, что ты посадила у прачечной, но жуть берет, как подумаю, что будет, ежели их увидит старая мистрис Квинт! Она же тут же доложит в Управу, эта старая кислятина. Злющая ведьма — уж она-то сразу углядит, что ты кое-что изменила в саду. Положено у бани сажать капусту, вот как. Ох, капуста напомнила мне… Адарн Морл — знаешь его, Шейли? — ну тот вечно мрачный батрак, что женился на Чики Остер… Ну так вот сын их стал меченым, говорят. Его изгнали, и Чики выла так, что чуть платье не лопнуло. А потом она отправилась к наставнику — аккурат когда он творил Припадение к Стопам, как и положено по вечерам, и стала кричать, что во всем виновата церковь. — Мистрис Поттл разгладила простыню и сложила пополам. Складки жира на ее плечах заколыхались. — Уж и не знаю, до чего только докатится мир! То горы исчезают, то люди не возвращаются из Неустойчивости. Ваш Пирс, сынок Адарна и Чики, да еще та девица из Верхнего Киббла… — Женщина покачала головой. — Говорят, в Струящейся возле самого Драмлина поймали живого Дикого — водяное чудовище. Защитники, понятно, прикончили его, но народ, уж будьте уверены, ругает наставников, которые допустили такое. А тут у нас под носом, в Кибблберри, законники явились и забрали у Мари одного из новорожденных-близнецов, как тогда твоего Аурина. Неправильно это!