Linnea - Проверка на вшивость

Они еще час обсуждали, как и что теперь надлежит делать и как поступать с мальчиком. Почему-то ни одному из них не пришло в голову, что тот не может учиться в школе, ведь он даже на палочку смотрел так, словно не понимал с кого конца ее надо держать. Гарри Поттер был «оружием», тем самым, которое должно было им всем помочь победить, вернее, освободить их всех от ига темного мага, Лорда столетия. Никто не думал о ребенке, а зачем? Ведь для них все было так просто. Есть пророчество, есть зло, есть добро, которое этому злу противостоит, и не важно, что злу уже далеко за семьдесят и опыта у него на целый отряд мракоборцев, а добро только под стол пешком пошло и о магии вообще ничего не знает. Люди иногда воспринимают все так буквально, только вот просто и легко ничего не бывает.

Дамблдор начал строить свои планы, которые спешно корректирировались и дополнялись, МакГонагалл размышляла о том, что и как говорить своему студенту, а Снейп все больше тонул в своей желчи.

В первые три дня, в больничное крыло никого не пускали, таково было распоряжение директора. Дамблдор, Снейп, Помфри, МакГонагалл и Флитвик так замучили Гарри своими осмотрами и допросами, что он уже раз десять пожалел, что подписался на все это. Они приходили все вместе, по одиночке, парами и задавали одни и те же вопросы. Правда, и ответы всегда были одни и те же. Ничто не давало возможности выяснить, какова причина столь странного состояния гриффиндорца. Гарри видел, что все они озадачены. Снейп все эти дни пичкал Гарри таким количеством зелий, что их хватило бы на всех студентов вместе взятых. Но при этом у него было такое выражение лица, что было понятно, чем переводить зелья, он бы с удовольствием удавил бы его. Гарри все труднее удавалось придерживаться своей роли. Снейп вел себя еще хуже, чем когда Гарри был при полной памяти. Зельевар получал огромное удовольствие, нанося уколы побольнее. Было понятно, что разговора со Снейпом не получалось. Тот излучал столько презрения и язвительности, желчи и ненависти, что Гарри задыхался в этом зловонии чувств. Снейп не скупился на нелицеприятные эпитеты, чаще всего, перебарщивая в своей ярости к юноше. Он почти достиг своей цели побольнее ударить Гарри. Возможно, еще один или два дня и Гарри высказал бы зельевару все, что накипело не только за эти три дня, но и за все пять лет. Гарри не раз пытался вызвать зельевара на откровенный разговор, но быстро понял, что все попытки просто пропадают, падают в бездну. Снейп слышал только себя, он не просто жил, он варился в своей ненависти и желчи, только в этом находя цель для своего существования.

Гарри приходилось держаться роли, поэтому он задавал вопросы Снейпу, выспрашивая о своей прежней жизни. Исходя их слов зельевара выходило, что Гарри Поттер - высокомерный выскочка, ни на что не способный, безответственный идиот, лентяй, что он считает себя выше всех и что ему все позволено. Гнев, кипевший внутри юноши, готов был вырваться наружу, но в то же время каждое слово Снейпа словно загоняло кинжал все глубже в сердце юноши. Боль от несправедливых слов и отношения заставляла его ночами давиться от слез в подушку. Никто не хотел видеть в нем того, кем он на самом деле являлся. Никому не пришло в голову, что они просто-напросто убивают своего героя, разрушая его сердце, его веру и его надежды. Но кому до этого было дело, ведь он всего лишь так необходимое оружие, в которое большинство из них не верило.

Спасение от этого продолжающегося кошмара пришло в лице самого Дамблдора, решившего выпустить Гарри из больничного крыла и прекратить пичкать зельями. Как он выразился, мы бессильно сейчас что-то сделать. Через три дня заточения в больничном крыле, Дамблдор предположил, что Гарри будет лучше со своими друзьями и однокурсниками, и, возможно, это поможет ему быстрее прийти в себя. От уроков его освободили, а палочку до лучших времен Дамблдор забрал к себе на сохранение. До них вдруг дошло, что Поттер не умеет и не понимает, как ей пользоваться. На данный момент Гарри все устраивало, ведь цель у него сейчас была совершенно другая.

В то утро, когда заточение Гарри закончилось, Дамблдор увел его к себе в кабинет для разговора. Гарри с трудом сдержал себя, что не закатить глаза. Они уже столько разговаривали за последние три дня, что, как он считал, все уже было сказано. Оказалось, не все.

Сверкая глазами из-под очков-половинок, директор предложил Гарри чай. Он не стал отказываться и теперь с чашкой в руках смотрел на директора.