Николай Туканов - Голова оборотня

На шестой день пути по ларморской земле лес стал редеть и к концу дня остался позади, уступив место низким зеленым холмам. Командир вздохнул с облегчением, чего нельзя было сказать о Тейраме. Пращник третий день пребывал в дурном настроении, причины которого он и сам не мог объяснить. Но, взглянув на расслабившееся лицо гвардейца, бывший вояка понял, что его гнетет чувство неопределенной тревоги. Что-то было не так. Тейрам тщательно осмотрел местность вокруг себя.

Авангард отряда остановился в трех полетах стрелы от их телеги, обозначая место ночного привала. Слева от дороги виднелся холм с ровной вершиной, поросшей одиночными вязами и густыми зарослями шиповника. Пятеро гвардейцев, исполняя приказ командира, отправились осмотреть столь отличное место для засады. Справа солнце уже на треть зашло за вершины еще нескольких холмов, видневшихся вдалеке. Бывший наемник потянул с силой воздух и решил, что возвращение на ларморскую землю сделало его слишком мнительным.

Люди стали устраиваться на ночлег. Возничие распрягли из телег лошадей, повары засуетились вокруг костров. Вскоре проголодавшиеся путники с жадностью накинулись на горячую похлебку. После ужина, в наступившем полумраке начались обычные дорожные разговоры. Друзья держались рядом с Парбом и его дружками, но развлекал народ обычно Вилт. Бродячий лекарь знал огромное количество различных историй, с которыми он щедро делился с многочисленными слушателями.

– … но мертвый мельник будто и не почувствовал удара тесаком, продолжая тянуть истлевшие руки к насмерть перепуганной служанке, – услышал Лорт, подходя к собравшимся вокруг болтливого лекаря подчиненным.

– Парб, если ты сейчас же не заступишь на стражу, то в следующий раз этот бездельник будет рассказывать о мертвых магах, – прервал повествование служака на самом интересном месте.

– Лорт, я только что обошел весь лагерь, дай отдохнуть моим бедным ногам, иначе я свалюсь от усталости прямо на тебя, – маг со стоном встал с бревна.

– Парб, если что случится со скакуном Керсала, виселица даст твоим ногам вечный отдых, а пока я снимаю с тебя десятую долю жалованья за обман командира. А твоим ногам придется бегать ровно на столько же меньше в поисках очередных игроков и собутыльников.

Маг разочарованно вздохнул, но не стал препираться с начальством. Он накинул на себя солдатский плащ и взяв с собой троих гвардейцев, отправился на обход.

– Лорт, можешь отобранное у Парба жалованье отдать мне, я его заслужил, – обратился Вилт к командиру.

– Да, и чем же? – сощурился гвардеец.

– Благодаря моим вечерним историям наши бойцы стали спать намного чутче. Вчера ночью, когда я пошел до ветру, то случайно наступил голой ногой на какой-то острый корень. Не успел я поднять ногу, а твои люди уже все вскочили с мечами наголо.

– Ври больше, буркнул один из солдат. – Этот недомерок весь вечер вчера рассказывал о стае оборотней, которые по ночам рвали глотки путникам у Волчьего перевала. А ночью подкрался к нашему костру и завыл по волчьи.

– У страха глаза велики, – засмеялся лекарь. – Наступи без сапога на сук и увидим, на кого будет похож твой вопль.

– Если вздумаешь сыграть подобную шутку со мной, то станешь таким же мертвым, как твой мельник, – предупредил Лорт, продемонстрировав острый гемфарский кинжал. – Я тебя уже предупреждал.

– Так что мне теперь, сказки про добрых магов вспоминать, чтобы меня не прирезали твои храбрецы!?!

– Я не возражаю, – Лорт вернул оружие в ножны и пошел удостовериться, что Парб не присел у соседнего костра.

Ночь выдалась темная. Поздно вечером на небе высыпали многочисленные созвездия с тонким серпом новой луны, но к полуночи поднялся небольшой ветер и небо заволокло облаками. Тейрам неожиданно проснулся. Кругом царило безмолвие, ветер стих и было тепло. Но у пращника по спине пробежал мороз, который его и разбудил. В последний раз подобное чувство было у него, когда его десятка попала в засаду к ларморским контрабандистам два года назад. Обнажив кинжал, бывший наемник растолкал друзей и возбужденно прошептал:

– Клянусь бородой Турула, где-то поблизости бродит смерть! Потом изо всех сил закричал:

– Тревога! На нас напали!

В ответ на его истошный крик в паре десятке шагов от телеги раздался звериный, леденящий душу вой, который тут же сменился яростным рыком и кровавым всхлипом какого-то бедолаги. В лагере поднялась суматоха. Обезумевшие лошади рвали привязи, часть людей от страха бросилась в рассыпную. Скоро еще двое урманцев расстались с жизнью из-за звериных когтей.