Томас Рейд - Расколотое небо

— Тем не менее, — сказала она. — Я не хочу это обсуждать.

Микус поджал губы, еле сдерживая гнев. Он пристально посмотрел на Эйрвин, пытаясь понять, почему она лишает себя последней надежды избежать наказания. В этом не было смысла. Ангел не мог взять в толк, как дружба с Тораном для пожилой дэв стала важней, чем служение закону.

Солары, заседавшие в Высшем совете, перешептывались между собой. Микус чувствовал их растущее беспокойство, столь сильное раздражение, какого не было с начала процесса. Он разговаривал со многими из них в последнее время и подозревал, что терпение в отношении его самого и отсутствия успеха истощилось. Мало того, что Эйрвин усугубляет ситуацию для себя, но она ставит в неудобное положение и его.

Ангел чувствовал себя преданным.

— Микус, — мягко обратилась Эйрвин, — знаю, ты хочешь делать то, что считаешь правильным, но порой слепая преданность может не дать увидеть более здравый путь. Торан один из твоих самых старых и самых близких друзей. Так почему ты не можешь позволить ему то, что считает верным он?

Микус глубоко вздохнул.

— Мне больно, Эйрвин, наблюдать за тем, как он с головой бросается в бездну, я дал ему шанс все исправить, но он отказался. И не я поставил его вне закона, но Совет. — Ангел взглядом дал понять, что более поднимать эту тему не следует. — И этот же Совет сейчас держит в руках твое будущее.

Эйрвин величественно выпрямилась. Ее следующие слова прозвучали немного холоднее.

— Я не отвечаю перед Советом. Я пришла сюда из чувства долга перед тобой, Микус. И Тораном. Но не потому, что подпадаю под юрисдикцию этого органа. Я не служу Тиру. Моя преданность всегда принадлежала и всегда будет принадлежать благородному Хелму.

Микус склонил голову. Он не хотел видеть того, что вскоре должно было произойти, но у него не было выбора. И дэв должна это понимать.

— В тот миг, когда Наблюдатель пал от меча Тира, — молвил со своего места в центре трибуны Верховный Советник, — было принято постановление, что всем, кто остался верным Хелму, будут предложено покровительство Искалеченного Бога и его руководство. Те же, кто отклонит это предложение, будут признаны виновными в подстрекательстве, причастными к преступлениям Хелма и наказаны соответствующим образом.

Микус наблюдал, как глаза престарелой дэв расширились вначале от недоверия, а после от смятения. Груз на сердце ангела словно стал тяжелей.

— Это слова Тира, Эйрвин, — сказал он. — Ты более не можешь прятаться за своей ныне погибшей верой. И преданность Торану не только неуместна, но и преступна.

— Я отвечу за всех нас, — ответила дэв. — Что бы ни было причиной этого конфликта, его исход причинил вред обоим богам. В той победе не было чести. — И она опустила голову.

Микус помолчал, давая Эйрвин время собраться с мыслями. Когда та снова подняла глаза, в ее взгляде были холод и вызов. Микус знала, что ее возможности ограничены, и, несмотря на ранее данный отказ соблюдать требования Совета, дэв, по-прежнему, прежде всего чтила закон.

— Делайте то, что правильно, Эйрвин, — мягко сказал ангел, встав перед ней. Он взял ее руки в свои, чтобы показать, что, несмотря на неприятные обстоятельства, он все еще беспокоился о ней. — Скажи, что тебе известно о его целях.

Эйрвин улыбнулась, и в ее взгляде снова появились теплота и покой. Но слова дэва мало соответствовали выражению ее лица.

— Я уже говорила, Микус, правильность и законность не всегда совпадают. Факты таковы, что ты не проводил с Тораном достаточно времени. Быть может, я заблуждалась, считая вас друзьями. — С этими словами она освободила руки из ладоней ангела.

— Тем не менее, — продолжила дэв, — я повинуюсь постановлениям Суда. Если законом установлено, что я обязана подчиняться его решениям, сколь бы несправедливыми они ни были, я подчиняюсь. Можете покарать меня за мои преступления. — Женщина положила свою булаву на пол. — Быть может, мудрый Тир еще переменит решение. — Она снова опустила голову.

— Эйрвин! — взмолился Микус. — Это же безумие!

Она не ответила, но ангел видел заблестевшие в глазах пожилой дэв слезы, когда архонты повели ее прочь.

После ухода Эйрвин, Микус повернулся Советникам.

— Я этого не ожидал, — сказал он, чувствуя себя беспомощным. — Боюсь, что с гибелью Хелма основы нашего общества, сами принципы нашего существования изменились куда сильней, чем я полагал.

— Действительно, — согласился Верховный Советник. — Это не уникальный случай. Суд изо всех сил пытается разобраться в трагедии смерти Наблюдателя.