Андрей Марченко - Вороново Крыло

– Прости, что так получилось. Меньше всего я думал, что он улыбнется, но пленный именно так и сделал:

– Пустяки. Это еще не конец жизни – ведь ты мне мог распанахать живот, как и моим напарникам. Война закончится с недели на неделю и теперь меня демобилизируют раньше остальных. А прийти с войны первым – это все равно, что взять главный приз… Вы ведь не убиваете пленных? Я промолчал.

– Не убиваете… – решил он. – Вы ведь профессионалы…

– Ладно, служивый, расслабься… Расскажи, что в мире происходит. Мы от событий отстали. – спросил Шеель.

– Да вы чего? Ведь вы самое что ни на есть последнее событие. – попытался схохмить пленный. Мы не засмеялись. Пленный пожал плечами и начал рассказ. История получилась пренеприятная. Как оказалось, котел, в который попали мы, оказался не единственным. Наше поражение было отнюдь не первым, и, увы, не последним. Под Ковно наш император попытался дать генеральное сражение. Наши войска имели огромное преимущество в живой силе вообще и в кавалерии в частности. Но сражение было проиграно почти вчистую. Кавалерии противник противопоставил перевес в лучниках, прикрыв фронт и фланги пикенерами и ландскнехтами. И пока кавалерия увязла в массе пехоты, ее расстреляли из луков. И без того нестройная имперская армия в один день рухнула будто карточный дом. Император был низложен – хунта сразу же повела речь о переговорах. О мире любой ценой – пока еще можно было избежать безоговорочной капитуляции… Я посмотрел ему в глаза – он не отвел взгляд. Скорей всего он не лгал. Может, в другом положении, я бы оставил все как есть, но сейчас за моей спиной было почти три сотни людей. Шеель мог вытянуть из его мозга даже то, чего сам пленный не знал – обрывки фраз, карты, которые он мог видеть мельком. Однажды я забыл одну вещь и генерал приказал отдать меня магикам – процедура была пренеприятная. Они залезли ко мне в мозги – они старались как могли, но, говорят, я два дня был как растение. Пленный, кажется, угадал мои мысли и потупил взгляд:

– Прости, ничего личного, ничего лишнего. Работа есть работа… Пленный покривился и кивнул.

– Шеель, приступай, – сказал я и вышел из комнаты.

Когда он закончил, я сидел на завалинке. Шеель подошел и сел рядом.

– Плохо дело.

– Да ну? Насколько?

– Мы в котле. Котел на сто миль… Я присвистнул.

– Это еще не все. То, что он городил о мире, это правда.

– Что с их войсками?

– Тоже, в общем, ничего нового. В этом районе только их корпус, а юго-западней –пехотная бригада. Да, вот еще, сменить их должны завтра утром, так что время у нас еще есть. Я отрицательно покачал головой:

– Времени у нас нет… Что-то еще?

– Да вроде все… Мы сидели молча, я смотрел вверх, где в безумной вышине почти неподвижно висела одинокая птица. Мне хотелось рвануть туда, вверх…

– Зуб болит, – проворчал Шеель, – что со мной будет… Как и у всех шифровальщиков, у него имелась вшивка лояльности: капсула с ядом. При опасности или по приказу командира он должен был уничтожить шифры и сломать себе зуб с отравой. Именно по этой причине шифровальщики не занимали командных должностей. Блокноты Шеель сжег в ночь перед прорывом, но капсулу оставили на его усмотрение. Солдаты мне нужны были все. Но что-то довлело над ним – дней пять назад у него во время обеда отломался кусок зуба. Того самого, с ампулой. Шеель постоянно ощупывал его языком, а когда ложился спать, чтобы не раздавить зуб, вкладывал в рот кожаную капу.

– Попроси своего фельдфебеля, чтобы он тебе его выбил.

– Нельзя… Вдруг еще кому-то глотку сложится перегрызать… Ну что, командир выступаем?.. Но я не спешил – бои в котле и сегодняшний бег выжег все силы. Здесь было сравнительно спокойно и тишина умиротворяла. Хотелось немного отдохнуть от седла, поспать, поесть наконец…

– Есть хочется… – пробормотал я.

– Что ты говоришь? – спросил Шеель.

– Есть, говорю, хочется. Шеель покопался за пазухой и подал мне маленький комочек коричневого цвета.

– Держи…

– Что это?

– Жвачка. Имперская служба снабжения постаралась – жвачка со вкусом хлеба и говядины. Я покачал головой:

– Нет, спасибо. Поднявшись на ноги добавил:

– Выступаем…

Я знал – нас искали. Ведь в самом деле не может же целая хоругвь раствориться в воздухе. Нас спасало только одно – в наступающих и отступающих частях творилась неразбериха. Мы петляли лесами и полями, пытаясь сбить со следа возможных преследователей. Если мы сталкивались с кем-то, я уводил хоругвь в сторону, забираясь в глубь. Я понимал – люди не железные. Им надо спать, пить, есть. Коней опять же нужно кормить. Чтобы дать людям хоть какой-то отдых, я увел хоругвь в совершенную глушь, куда, может, быть не долетели все проклятия войны, где не шли линейные части, куда не достали патрули. И действительно – мы нашли небольшую деревушку. Она не значилась на картах, и быть может, именно это ее и спасло. Мы заняли ее под вечер. Я еще раз попросил солдат без нужды не задевать штатских, Шеель распорядился насчет патрулей и постов, и солдаты разошлись по квартирам. Ночь прошла спокойно. Верный устоям прежнего командира, я дал солдатам досмотреть сны. Проснувшись рано, я обошел посты и отправился на реку. Вода была слишком холодная, чтобы купаться и я только умылся. Меня не было в деревне не так уж и много, но вернувшись в деревню, я уже не застал былой тишины. Почти вся хоругвь собралась на центральной площади. Здесь же собралась, наверное, вся деревня. Солдаты пропустили меня – в центре я увидел Шееля, который спорил с солтысом.