Александра Сергеева - Цветы в Пустоте

　　 Но тело в последний момент всё-таки предательски подвело: от усталости он споткнулся на ровном месте и растянулся на мраморном полу. Подняться он уже не успевал — да и не мог, честно говоря. Понимая, что это означает, он приготовился к смерти. И…

　　 Ничего не произошло.

　　 Выждав несколько секунд для полной уверенности в том, что не пропустил собственную смерть мимо сознания, он как следует набрал дыхания и вскочил на ноги, оглядываясь. Неужели его пощадили?..

　　 Нет: просто Стрелок оказался слишком занят, чтобы его убивать.

　　 Занят яростным долгим поцелуем с Сайго Крэйеном.

　　 Сейчас, по прошествии некоторого срока, это уже не ошарашивало так сильно, а вот тогда, когда они стали целоваться (если эти взаимные укусы можно было назвать поцелуями) у Сильвенио на глазах в первый же день, как только доставили его сюда — тогда он был поначалу настолько изумлён, что едва вспомнил о том, что ему надо бы отвернуться и не глазеть. В самом деле, он ни за что бы не предположил ранее, что эти двое могут вместе спать, жить и вообще сосуществовать в относительно тесном пространстве. Однако, вот же: они вместе добыли эти новые наручные телепорты, реагирующие как на ввод координат, так и на короткие мысленные посылы, они вместе зачищали с помощью этих браслетов один за другим корабли Тихого Льва, они вместе делили потом награбленное и даже — что удивляло больше всего — вместе проводили время. Более того, ранее они вместе, судя по всему, завоевали для себя целую базу Федерации, на которой они и обосновались — вдвоём. Огромная база, расположенная на планете-спутнике и дрейфующая таким образом вместе с планетой в космосе по собственной орбите, покрытая куполом с искусственным кислородом, имеющая бункер с запасами консервированной еды чуть ли не на столетие — теперь она пустовала, и двое вольных убийц до появления Сильвенио были здесь единственными обитателями. Сам Сильвенио склонялся к версии, что они не отнимали эту базу у прежних владельцев, а просто заняли заброшенное бесхозное здание: во всяком случае, следов чужой жизни и чужого присутствия он так и не обнаружил, как и пятен крови на мраморных полах.

　　 Хотя не то чтобы у него, собственно, было достаточно свободного времени, чтобы осмотреться. Нынешний режим существования очень сильно напоминал ему тот, который установил как-то для него Аргза, после того как он имел неосторожность чересчур вольно высказаться о своём "хозяине". Тогда у него тоже почти не было возможности нормально отдохнуть. И, как и тогда, от такого режима он был абсолютно измучен. Днём Стрелок, развлекаясь, выгонял его во внутренний двор базы и палил по нему из всего, что попадётся под руку. Под руку ему попадалось много, так как собственный запас оружия у него был практически неограничен. Также Стрелок заставлял его выполнять функцию домашней обслуги — непонятно зачем мыть по всей необъятной базе полы и окна, стирать их с Ядовитым Рогом одежду, чистить им сапоги и оружие, заправлять маслом оба их одиночных истребителя, собственноручно готовить им еду. Последнее, правда, ему очень быстро делать запретили, так как без точных инструкций еда получалась в лучшем случае сырой и пресной, в худшем — несъедобной, ибо те кулинарные книги, что он когда-то случайно читал в интернете, нужных рецептов не содержали. Да и от разнообразных чистящих средств у него уже начинала развиваться на руках аллергия: на первых порах это выражалось только в покрасневших и опухших кистях рук, а затем, когда он начал беспрерывно оглушительно чихать — Стрелку пришлось отобрать у него все эти средства, оставив ему в распоряжение только ледяную воду из-под крана (допотопный водопровод сохранился здесь не иначе как чудом) и обыкновенное мыло.

　　 Ночью было… гадко. Гадко и мерзко. Если днём в дни своего присутствия на базе Стрелок и Крэйен предпочитали уединяться вдвоём, испытывая на прочность любую попавшуюся вертикальную или горизонтальную поверхность, то ночами они, желая поиздеваться над ним ещё больше, брали его с собой в общую спальню. Они завязывали ему глаза, потому что Стрелка отчего-то приводил в бешенство его взгляд, и завязывали рот — тогда, когда не решали использовать его рот сами. Сильвенио не помнил, что делали с ним Близнецы, но, судя по обрывочным воспоминаниям тела, это было что-то похожее. А он — он по-прежнему не мог сопротивляться, хотя знал, что эти воспоминания стереть позволить себе уже не сможет, какими бы дурными они ни были.