Анфиса Кохинор - Пета бяху или по миру наугад

- Я иномирянка (какое дурацкое слово!), Эрик. Я попала в Главерну с Земли.

Паренёк с серьёзным видом выслушал ведьму и кивнул на волосы:

- Так ты выглядишь в своём мире?

- В ЭТО я превратилась в твоём мире!

Юля вцепилась в косу и стала лихорадочно обрывать обугленные кончики волос. "Ну, почему, стоит завести разговор, я начинаю чувствовать себя полной дурой? Я же понимаю, что нам жизненно необходимо поговорить. Я должна как можно больше узнать о мире, в котором оказалась. Без этого мне попросту не выжить!.. Отлично, кажется, я смогла сосредоточиться! - обрадовалась девушка, но стоило взгляду упасть на ногти-когти, уверенность исчезла без следа. - Как я, арфисточка, собираюсь здесь выживать? Тоже мне, последний герой рабовладельческого строя! Спартак их всех раздери!"

Юля подняла глаза на Эрика и поморщилась, с трудом отгоняя желание бросить мальчишку на произвол судьбы и повеситься на ближайшем дереве. "Суицид? Это что-то новенькое. Совсем, значит, с моей головой плохо. И за что мне такое? Мама! Папа! Светик! Спасите-заберите! Я с ума схожу!"

Эрик вдруг прыжком взлетел на ноги и с размаха заехал ей ладонью по лицу. Юля аж подпрыгнула от возмущения:

- Рехнулся?

- У тебя глаза закатились и белки пожелтели. Я уже видел такое однажды, больше не хочу.

Эрик снова уселся на траву и подбросил в костёр несколько веток. "И откуда, скажите на милость, они взялись? Всё время я что-то пропускаю", - заторможено подумала девушка, но замкнуться в себе ей не дали: мальчишка поднял голову и, старательно не глядя ей в глаза, спросил:

- Кто-нибудь знает, что ты здесь? Кто-нибудь тебя ищет? Или ты от кого-то бежишь?

Юлька помотала головой и потупилась, чувствуя нарастающую в душе обиду. "Это он подросток! Он - ребёнок. А я молодая девушка с высшим образованием! Так почему Эрик мыслит разумно и ясно, а я с трудом вспоминаю родной дом, любимую подругу и почти не в состоянии мыслить здраво? И не то, что здраво - вообще мыслить! - Глаза противненько защипало. - Сейчас ещё разревусь, и всё - можно в детский сад сдавать! Правда, что ли повесится? Вон то сиреневатое дерево очень мило будет смотреться с моим синеющим трупом на ветке…" Слёзы душили, безысходность навалилась, как непосильный груз на старую клячу. Юля задрожала и схватилась за горло, чувствуя, что ещё немного, и она растечётся по траве, как горькая бледно-зелёная жижа…

- Не хочу!!! - что есть мочи заорала девушка.

- Сзади! - одновременно с ней завопил Эрик, и в ноздри ударил приторно-сладкий запах.

Последним, что увидела Юля, были расширившиеся от беспредельного ужаса карие глаза.

Светлана крепко прижала кошку к груди и следом за Ирсином зашагала по широкой деревенской улице. Девушка чувствовала, что где-то совсем рядом с минуты на минуту должны произойти очень важные события, ей безумно хотелось если не поучаствовать, то хотя бы стать их очевидцем. Откуда взялось столь болезненное любопытство и прямо-таки непреодолимое желание оказаться в гуще жизни, размышлять не хотелось. В тот момент, когда вместо теплого воздуха кинотеатра в лёгкие ворвался холодный воздух прелой листвы и осеннего дождя, где-то в глубинах Светкиного существа включился некий таинственный механизм, разрушающий и в то же время созидающий, перерождающий и позволяющий сохранить своё "я". Порой девушка словно видела себя со стороны, казалось, что душа и тело время от времени разделяются и живут сами по себе, не забывая, однако, следить друг за другом. Странный и непонятный маг, по-человечески мыслящие животные (или оборотни?), постоянная выматывающая слабость и, что совсем не укладывалось в голове, неумолимо меняющаяся внешность. Света была уверена: таинственная трансформация коснулась не только рук - длинная прядь волос, выбившаяся из-под шапки, оказалась серебристой, а не светло-русой. А ведь она никогда не красилась и всегда носила короткие стрижки, несмотря на заявления лучшей подруги о том, что волосы у женщины должны быть длинными. Вспомнив Юльку, Светка невольно улыбнулась, подумав, что если бы та увидела её сейчас, то порадовалась бы - длина волос соответствовала представлениям подруги об идеальном облике женщины. "Как было бы здорово оказаться здесь с Юлькой, - грустно вздохнула девушка, погладила Триису, посмотрела в оливковые кошачьи глаза и с умилением прошептала:

- Красавица, моя серенькая. Обожаю!

Кошка заурчала, как маленький трудолюбивый трактор, а на душе у Светы стало легко и спокойно. Так, пожалуй, она чувствовала себя только дома, в мягком кресле рядом с любимыми кошками, книжками, чаем и шоколадом.