Анфиса Кохинор - Пета бяху или по миру наугад

С большим количеством оговорок, но всё же приняв своё фантастическое перемещение в другой мир, Светка очень надеялась, что долго здесь не задержится, что вот-вот произойдёт ещё какое-нибудь чудо и она окажется в родном мегаполисе, среди шумной, вечно спешащей толпы, услышит рёв двигателей, вой сирен и гудков, вдохнёт насыщенный выхлопами машин воздух. Но с каждым часом пребывания в Аренте надежда на возвращение таяла, а каждый шаг в чужом мире отдалял её от Москвы, от родных и друзей, от предпочтений и привязанностей. И если раньше хоть как-то верилось в счастливое возвращение домой, то теперь даже существование родного мира казалось ей нереальным, фантастическим, таким, каким когда-то казалось существование альтернативных реальностей. Поймав себя на этой мысли, Света вновь вздрогнула и прикрыла глаза, представив себя в любимом кресле с книгой в руках и мурчащей кошкой на коленях. Благостная картинка помогла успокоиться, привести мысли в относительный порядок и обдумать события последних дней.

Попав в Аренту, Светка постоянно уговаривала себя, что спит и видит сон. Так она и жила "во сне", наивно полагая, что вот-вот проснётся и все эти незнакомые люди и оборотни, абсурдные разговоры с кошкой, путешествия в виде то призрака, то птицы потонут в туманном флёре ночных сновидений или растают под ослепительными рассветными лучами солнца. Один бредовый сон сменялся другим, порой Светка даже на миг "просыпалась", но бодрствовать в той реальности, где она оказывалась, мозг отказывался категорически, и девушка предпочитала вновь убеждать себя, что спит. Однако, "пробудившись" возле стола, на котором лежала невинная жертва вящих, уснуть снова не получилось, ибо мысль о том, что пребывая в "сонном" состоянии она не думала ни о ком и ни о чём кроме своей тонкой душевной организации, подействовала как ушат ледяной воды. "Может быть, я и не имею права судить кого-то, но отпускать восвояси уродов, изувечивших живое существо, было глупо! И ещё глупее было надеяться, что эти сволочи внемлют моим словам, осознают низость своих поступков и исправятся. Наивная, романтичная идиотка! Таких только могила исправит. - Света горько усмехнулась. - И как ни тяжело признать: Лер и Трис правы. Я должна была убить их всех! Убить… Но смогу ли я? Хватит ли у меня сил и, главное, решимости?"

"Хватит!"

Единственное слово, произнесённое кошкой, осколочной гранатой взорвалось в голове, а в памяти неожиданно всплыл разговор со случайной знакомой, которая рассказывала, как они ловили рыбу на Волге - ещё живую снимали с крючка и добивали веслом. Особый оптимизм вызвали слова: "Сначала неприятно, но после десятой привыкаешь!"

- Значит, и я привыкну, - еле шевеля губами, прошептала Света, нервно сглотнула и до боли сжала губы. Хотелось во весь голос заорать: "За что мне всё это?", но она сумела подавить истерику в зачатке и насколько могла спокойно спросила: - Она выживет?

Ирсин, осторожно массировавший виски пациентки, бросил на Свету отрешенный взгляд и кивнул. Над ухом землянки облегчённо выдохнул единорог, а кошка пробормотала:

"Хорошо. Нас и так мало. Было бы обидно потерять столь сильного воина. И очень хочется верить, что из их клана выжила не только она".

"Какая же ты циничная, Трис. - Саолер с укором посмотрел на кошку. - Девочке ещё выздороветь надо, сил набраться…"

"Не распускай нюни, Лер! Сам-то ты после битвы за собачье логово долго отдыхал? Нет у нас времени по курортам ездить. Затишье кончилось. Так что немного подлатает раны и в бой! Это война!"

- Война… - эхом откликнулся единорог, взял Свету за локоть и повёл за собой к незаметной двери в углу "операционной". - Пока Ирсин лечит птицу, а Зарин со своими бойцами отходит от шока, мы можем передохнуть, поесть и, возможно, поспать.

"Не думаю, что у нас настолько много времени. Твой бывший хозяин не идиот. Теперь, обнаружив Светлану и на собственной шкуре испытав её силу, он свяжется с Десяткой и на нас обрушится вся мощь Ордена"

- И ты так спокойно об этом говоришь?! Думаешь, что мы вчетвером выстоим против целой армии? Нужно срочно что-то придумать! - возмутился единорог и распахнул дверь.

Света переступила порог, вновь ожидая увидеть какой-нибудь необычный интерьер, но на этот раз комната, куда они вошли, полностью соответствовало её представлениям о деревенских домах. Большая белёная печь, бревенчатые стены, деревянные лавки, массивный прямоугольный стол и вышитые красным крестиком занавески на окнах. У одной из стен лежали носилки, а за столом в одинаковых серых свитерах крупной вязки сидели давешние носильщики. На их бородатых лицах явно читалось полное удовлетворение жизнью. Причиной их приподнятого настроения был накрытый к обеду стол, а особую радость вызывал внушительный пузатый графинчик с чуть мутноватой жидкостью. Возле печи, ловко орудуя ухватом, хлопотала мама Мориса. Обернувшись на скрип двери, она тепло улыбнулась и предложила: