Кит Ломер - Укротитель времени

Лод опять засмеялся, икая.

— Это не призрачный голос, — рыкнул он. — Этот голос рожден в недрах такого же горла, как у всех.

— Это… это первый признак, — задыхаясь, выдавил из себя О'Лири. — Слышатся голоса…

Великан криво усмехнулся.

— И тебе, букашка, наверное, приятно слышать все эти дерзости, несмотря на наказание. Ты думаешь, что приобрел союзника? — Смешок Лода не предвещал ничего хорошего. — От этого союзничка тебе будет невелика помощь. Но я нарушил правила хорошего тона! Я не представил нашего собеседника! Сейчас ты увидишь зрелище что надо! Уж поверь мне! Я исправлю свой промах.

Лод потянулся к горлу и начал распутывать шарф. Наконец он сорвал его.

Прямо у основания его бычьей шеи росла вторая голова — с худым, морщинистым лицом, впалыми щеками и глазами, как, горящие уголья. Голова была — копия первой.

— Прошу любить и жаловать, мой брат! — произнес Лод заплетающимся языком.

После этих слов он откинулся в своем кресле, рот открылся, глаза сомкнулись.

Некоторое время стояла полная тишина, изредка нарушаемая посапыванием великана, потом Лод сильно захрапел, зашевелился, выкинул руку и столкнул кружку с пивом. Темная жидкость выплеснулась на пол, а остатки побежали ручейком по столу и затем методично, капля за каплей, стали стекать вниз. О'Лири открыл глаза, когда услышал, что зашевелилась вторая голова Лода. Голова смотрела прямо на Лафайета и что-то говорила, еле разжимая губы. О'Лири прислушался.

— Большой… зверь… спит, — отрывисто прошептала она. — Это крепкое пиво не прошло бесследно и для меня, но я постараюсь перебороть хмель.

О'Лири не отрываясь наблюдал за происходящим. Было слышно, как капало на пол пролитое пиво. Лод пошмыгал носом и зафыркал во сне.

— Слушай, ты, малыш, — прошипела голова. — Если я помогу тебе сейчас, обещаешь выполнить мою просьбу? Ответь мне!

Лафайет силился что-то сказать, но язык не слушался. Эти попытки стоили ему невероятных усилий. Переводя дух, О'Лири немного обмяк, и в ту же секунду тысячи игл впились в его тело. Он знал, что адская боль будет невыносимо терзать его. Пусть хоть такой дорогой ценой, но он получит благословенное мгновение облегчения…

— Не умирай, глупец! — свирепо зашипела голова. — Я освобожу тебя, но вначале дай мне слово, что выполнишь то, о чем я тебя попрошу!

— Что… о чем ты? — Лафайет старался вникнуть в то, что ему говорили. Он понимал, что это чрезвычайно важно, но где-то совсем рядом его манила гигантская яма мягкой черноты, и если он не остановится сейчас, то тут же начнет все глубже и глубже погружаться в ее пучину…

— Слушай меня! Поклянись свободой, что сослужишь мне службу.

Голос с трудом пробивался сквозь туман, заполняющий сознание О'Лири. В груди что-то нестерпимо ныло. Боже мой, какая боль! Стоило ему только чуть-чуть расслабиться, как тут же опять в истерзанное тело впивались адские шипы. Что-то острое уже буравило его щеку, кололо в челюсть.

Он судорожно хватил ртом воздух и снова сжался, чтобы шипы чуть отпустили его. Горящие глаза на морщинистом лице неотступно сверлили Лафайета.

— …Ну давай, глупец! Лови шанс, который фортуна бросает тебе на дороге! Дай мне слово, и я освобожу тебя!

— Что… что ты хочешь, что я должен сделать? — с трудом выдавил О'Лири.

— Видишь секиру, вон там, на стене? Когда-то, много-много лет назад, бытовало предание, что острое лезвие этой секиры поставит последнюю точку в судьбе изменника! Возьми ее, размахнись посильней и отсеки его голову!

— Его… голову?

— Убийца короля, своего отца, поклялся, что то же самое сделает и со мной, — продолжала голова сиплым голосом. — Он заявил, что, когда принцесса Адоранна станет его невестой, на брачном празднике свидетелей не будет! Он соберет самых лучших хирургов страны, и их ножи обезглавят меня. Лод меня ненавидит и в то же время боится. Меня, который был с ним во всех переделках, готовый в любую минуту дать дельный совет. А теперь он говорит, что я опозорю его перед трепетной прелестницей. О, мерзкое создание! Он с удовольствием избавится от меня. Он считает, что это не сложнее, чем удалить бородавку. Взял и срезал.

— Как же ты сможешь освободить меня?

— Когда он спит в пьяном забытье, вот так, как сейчас, я могу немного управлять телом, нашим общим телом, которое скоро будет только моим. Ну, отвечай, малыш, ты согласен?

— Я… я попробую.

— Отлично!

Сверкающие глаза прищурились. О'Лири заметил, что из-под пряди волос, спадающей на темный морщинистый лоб, проступили капельки пота.