Кит Ломер - Укротитель времени

Великан барски развалился в шезлонге. Он уже успел переодеться и сейчас был в каком-то бледно-розовом одеянии, а шея была замотана ярко-красным шарфом необъятных размеров. Он отмахнулся огромной, как чемодан, ладонью со сплошь унизанными перстнями пальцами.

— Хочешь поупрямиться, букашка, пожалуйста. Мне доставляет удовольствие наблюдать, как ты тут дергаешься, захлебываясь от боли. Ведь уколы-то следуют друг за другом один больнее другого. Эта клетка слез — блестящее изобретение. Она не только обжигает тело своими острыми ласками, но и заставляет мозг поспешно принимать мучительные решения, — Лод удовлетворительно хмыкнул.

Он поднял пивную кружку из просмоленной кожи емкостью в галлон, залпом осушил ее, оторвал ногу от чего-то жареного, размером с индюшку, и одним махом обсосал мясо с кости.

Одними глазами, не поворачивая головы, Лафайет уже в пятнадцатый раз оглядывал всю комнату. Высокие потолки с балками, сыроватый земляной пол, не очень дорогой ковер, на котором стоял шезлонг Лода. На грубых каменных стенах были небрежно развешаны трофеи. Это были головы огромных рептилий, не выделанные и не высушенные, просто черепа с гниющими пустыми глазницами. Тут же висело сломанное оружие, размером в два раза больше нормального — огромная секира с древком, обернутым кожей, и ржавым обоюдоострым лезвием. Здесь не было ничего, что он мог бы использовать в целях своего спасения. Лафайет даже не мог просто сосредоточиться, когда на него со всех сторон накатывала боль. Здесь была всего одна дверь, и он знал, куда она ведет. Воображать американскую кавалерию, которой отдан приказ его спасти, бесполезно. Подданные короля Горубла, при всей своей любви к принцессе, страшно боялись Лода и его дракона, так что и с этой стороны надеяться на помощь не приходится.

— Я вижу, ты в восторге от моих маленьких игрушек, — весело рокотал Лод.

Он становился все более разговорчивым по мере того, как опрокидывал темное пиво кружку за кружкой.

— Эти безделицы напоминают мне о прежних годах, когда я еще не достиг настоящего величия.

— Величия? — О'Лири попытался вложить в это слово все презрение, на которое он только был способен. — Ты самый обычный проходимец. Ну, может быть, несколько отвратительней, чем все остальные. А похищать людей и пытать их — в этом ли величие. Уже тысячи лет этим повсеместно занимаются отбросы общества.

— А, ты все еще поешь веселую песенку, — прогудел Лод, добродушно улыбаясь и обнажая огромные квадратные зубы. — Но боль, жажда и голод — очень надежные слуги, они делают свое дело. А тут еще их помощник страх…

— Только дурак не ведает страха, — опять произнес странный резкий голос. — Ты забавляешься сейчас с неведомой тебе силой, грязный узурпатор!

— Откуда раздается этот голос? — спросил О'Лири.

— Это голос моей совести, — прорычал Лод, потом загоготал и снова опрокинул кружку. — Скорее остатков совести. Все время, пока я здесь, я слышу его. А почему бы тебе не прислушаться к нему? Он, похоже, поумнее тебя.

У Лода злобно оттопырилась губа.

— В один прекрасный день я убью его, — пробурчал он себе под нос.

— И день этот все ближе и ближе, — снова раздался тот же резкий голос, захлебывающийся недобрым смехом.

Лод опять опрокинул кружку в свое бездонное нутро. Пиво потекло по подбородку. Он шваркнул кружкой о стол и с вызовом уставился на Лафайета.

— Ты вот все лепечешь о ее высочестве, принцессе Адоранне, которая должна была стать моей невестой, — Лод уже еле-еле ворочал языком. — Он поклялся, что девчонка будет мне наградой! А сейчас мои агенты доносят, что он тайно упрятал ее куда-то. А время идет… Его заговор уже созрел, и сейчас он во мне не нуждается. Он так считает! Он обязательно разделается с девчонкой, ведь только она может помешать ему вступить на трон. Ну, а меня — отшвырнет в сторону, меня — которому он дал клятву!

— Так это что, правда?.. Адоранны действительно здесь нет? — О'Лири не отрываясь смотрел расширенными от боли глазами на отвратительную образину.

— Слышь, он — хитрая бестия, — слова великана звучали все более невнятно. — Черт его дери, со всеми его обещаниями, подарками и предательством. Но он, дурак, забыл, что в своей собственной стране я был королем! — Лод снова грохнул кружкой об стол, расплескивая пиво. — Я сделался королем благодаря силе своих рук и вероломству. Мой отец, уж на что могуч был, а я и его обскакал.

— Он доверял тебе, коварный сын и брат, — прогудел голос. — А ты прирезал его во сне!