Джеффри Лорд: Наследство Бар Ригона

Теперь я хочу напомнить, Ричард, о бренности земного и о том, что ваш уникальный талант с возрастом слабеет — таковы законы физиологии, друг мой. Если вы не проявите разумную предусмотрительность, нам не свидеться ни на этом свете, ни в мире ином.

И еще одно — вы можете полностью доверять Джеку Хейджу. Как мне самому".

На этом запись кончалась. Блейд снял наушники, задумчиво глядя в окно. Когда скончался Лейтон, ему было сорок пять; еще два года он играл со смертью, совершив пару визитов в Измерение Икс, — уже при Хейдже, преемнике старого профессора. Потом — финиш. Все! Больше он не хотел рисковать. И уселся в это поганое кресло.

Его рука потянулась к телефону цвета слоновой кости, предназначенному для личных бесед. Он выслушал одного старика, ныне покойного; справедливости ради надо было поговорить и с другим, пока еще здравствующим.

— Дж.? Как здоровье?

— Отлично, Дик! С тех пор, как я уступил тебе свой кабинет, мои нервы и желудок в полном порядке. — На самом деле Дж, которому было уже под восемьдесят, сильно страдал от подагры. — Какие новости?

— Хейдж провел очередной запуск. На этот раз выбрал парня из своих краев — техасца.

— Я даже не спрашиваю о результатах, — после паузы вымолвил Дж.

Его лицо с неодобрительно поджатыми губами всплыло перед мысленным взором Блейда. Джек Хейдж был американцем, чего бывший шеф МИ6А решительно не одобрял — как и привлечения Соединенных Штатов к проекту. На похоронах лорда Лейтона, когда Хейдж произнес вполне подобающую случаю речь, Дж., склонившись к Блейду, пробормотал: «Англичанин Лейтон изобрел свой компьютер. Теперь американец Хейдж объяснит нам, какой прок от этой штуки. История с Бэббиджем повторяется!» Блейд не разделял предрассудков шефа; ему Хейдж нравился.

— Результаты интересные, сэр. Парень вернулся.

Дж. шумно выдохнул в трубку.

— Ты не шутишь. Дик?

— К сожалению, нет. И могу добавить — лучше бы он сгинул там, куда мы его послали.

— Дело так плохо?

— Не то слово. Я его еще не видел, но… по словам Хейджа, то, что вернулось, уже нельзя считать человеком.

— Хм-м… Ну, когда дело поручают проклятому янки…

— Сэр!

— Ладно, ладно, я знаю, что ты ему симпатизируешь.

— Хейдж — не янки… Он — из Техаса и работал в Лос Аламосе, в Калифорнии. И вы же помните, как о нем отзывался Лейтон!

— И все же его светлость промахнулся. Я тоже помню, как он расхваливал Джека Хейджа… все совал мне под нос какойто мятый листок с уравнением, которое тот решил… Но одно дело — уравнения, и совсем другое -руководство таким проектом! Неужели во всей Англии не нашлось…

Блейд слушал воркотню Дж., и постепенно у него на душе становилось легче. Конечно, его бывший шеф иногда казался несносным старым упрямцем, но одна мысль, что он еще жив, действовала в подобные минуты как хороший коктейль. Он мог часами перебирать косточки Джеку Хейджу, что было связано не с самим американцем и даже не с проектом «Измерение Икс»; просто Хейдж занимал место лорда Лейтона. Он прочно обосновался в подземелье под Тауэром, но не в сердце Дж.

Положив трубку, Блейд заглянул в стакан — там плескалось еще на палец. Он допил бренди, и тут в дверь робко постучали. Мэри-Энн, не иначе… черт бы ее побрал!

— Да!

В дверь просунулась хорошенькая кудрявая головка. Блейд знал, что все остальное тоже прекрасно соответствует голубым, с поволокой глазкам, изящному носику и пунцовым губам. Мэри-Энн была из тех девушек, у которых ноги растут из плеч, и в своих туалетах никогда не забывала подчеркнуть это обстоятельство. Кроме того, она являлась его секретаршей.

— Шеф, вы просили напомнить, что в двенадцать у вас встреча с доктором Хейджем.

Шеф! Блейда передернуло. Он ничего не имел против американизмов, но предпочитал, чтобы на службе к нему обращались с традиционным «сэр». Иногда ему казалось, что старый ворчун Дж. прав, когда бубнит о тлетворном влиянии Соединенных Штатов на Соединенное Королевство.

Взгляд Блейда скользнул по откинутой крышке бара, где красовалась початая бутылка. Он выпил почти стакан… Нехорошо, если Хейдж заметит, что от него с утра разит спиртным.

— Спасибо, милочка, — он улыбнулся Мэри-Энн. — Пусть машину подадут в одиннадцать тридцать. А сейчас я выпил бы кофе.

Наблюдая, как девушка хлопочет у низкого кофейного столика, Блейд закурил. Этот ритуал был достоин кисти Рубенса… нет, скорее — Ренуара, если учитывать субтильную комплекцию Мэри-Энн. Она вертелась и крутилась, изгибалась и наклонялась, попеременно демонстрируя ему то стройные, обтянутые нейлоном ножки, то весьма аппетитные крепкие груди. Вершиной ее искусства был трюк с салфеткой. Уронив ее на пол, МэриЭнн с негромким «Ах!» потянулась за ней, выставляя на обозрение шефа полупрозрачные трусики — или тот пустячок, который заменял ей этот предмет туалета.