Джеффри Лорд: Шпион ее Величества

— Мои родители были Девятого Августа в Нагасаки…

— Извините меня, что заставил потревожить память ваших почтенных предков… Итак; какие средства потребуются вам для завершения «Сакуры»?

— Полтора миллиона иен…

— Вы получите их.

Монастырь стоял на отшибе. Местами рухнувшая стена окружала двор, заросший полынью и дикой мятой. Даже пустых жестянок — постоянных спутников цивилизации и ее послов-туристов — не было видно. Зато в лучах заходящего солнца можно было заметить матовый блеск автоматных стволов, укрытых в зарослях. И те, кто держал их в руках, отлично видели единственную ведущую к монастырю дорогу.

По двое, по трое, по ней тянулся странный народ — китайцы, малайцы; видели даже корейца. Одним из последних на инвалидном кресле проехал старик-японец. Кресло толкали в гору двое амбалов неопределенной национальности. И когда последний луч солнца скрылся за невысокой горной грядой, в монастыре вспыхнул свет — наверно, впервые за долгие века.

Переносные лампы — те, которыми пользуются на киносъемках, — осветили внутренность монастыря; тут был лишь каменный алтарь с рядами простых деревянных скамей вокруг него, все — под слоем вековой пыли. Но сейчас на скамейках уже рассаживались давешние странные паломники. Человек в инвалидном кресле расположился в первом ряду. Его охранники сели на пол прямо за ним.

Наконец, открылась небольшая дверь позади алтаря. Из нее появился невысокий, уже лысеющий человек во френче; если бы ткань его одеяния не выглядела явно дорогой, можно было бы предположить, что оно изготовлено за «бамбуковым занавесом».

— Итак, господа, — вошедший начал говорить сразу, без паузы, даже не закончив шага, — преодолев многие трудности, мы все же собрались вместе.

В зале послышался шепот, один из малайцев уже открыто демонстрировал неодобрение.

— Успокойтесь, Суан, здесь вполне безопасно. Мои люди охраняют дорогу. Неужели вам не достаточно моего слова? Клятвы, произнесенной перед руководителями всех тайных обществ?

— Продолжайте, Вонг, — разжал губы сидевший в коляске японец.

Говоривший не подал виду, что удивлен тем, что кто-то из присутствовавших знает это имя, неиспользуемое уже много лет.

— Я рискну сказать — хотя многие сейчас станут отрицать мои слова, — что все мы собрались здесь потому, что чувствуем назревающие перемены. Мир не таков, каким он был десять лет назад и действовать по-старому мы уже не можем. Копы тоже научились работать. — Японец поморщился, услышав иностранное слово, к тому же еще и жаргон. — В Сингапуре из всех «триад» остались только две. — Говоривший предусмотрительно не добавил, деятельность скольких из них пресекла полиция, и сколько разгромил он сам. — Сейчас не время действовать в одиночку…

— Ближе к делу! Что вы предлагаете, Вонг — тот чувствовал, что где-то уже встречался с японцем, но вспомнить так и не смог.

— Выяснение отношений цивилизованными методами: раздел сфер влияния, консультации глав тайных обществ…

— Под вашим руководством… — саркастически заметил кто-то, но говоривший счел возможным проигнорировать эту реплику.

— Как часто? — Статус задавшего вопрос на сей раз делал его достойным ответа:

— Скажем так — по мере необходимости…

— … Понимаешь, я боюсь. Меня пугает Японец — он согласен почти со всем… явно неспроста… Кроме того, он знает мое настоящее имя.

— Я думаю, отец, что это мы сумеем обсудить вечером, а сейчас тебе нужно выспаться. Да и мне тоже…

Теплый ветерок трепал волосы, распахивал полы пиджака — самого легкого, какой удалось найти в магазине. Ричард Блейд с удовольствием обошелся бы и без него, но… Положение обязывает! Если на то пошло, в это жаркое майское утро он обошелся бы и без сорочки. Для знакомых и немногие друзей — здесь, в Сингапуре, — Блейд был представителем компании «Копра Консолидейтед», и направлялся он сейчас на деловой завтрак. Для той персоны, с которой планировалась встреча, Блейд был — и оставался — агентом британской разведки в Сингапуре, нелегалом высокого полета, специалистом, которому не поручают простых заданий.

Человека, который ждал его, Блейд не видел уже давно. Сейчас его партнер по рандеву должен был носить маску ничтожного и совершенно безликого мистера Бартоломью, посланца фирмы-компаньона. На самом деле полковник Питер Норрис являлся живой легендой британской разведслужбы. О его подвигах никто ничего толком не знал, но поговаривали, что многие из героев Эль-Аламейна были обязаны ему своими жизнями.