Александр Бычков - Розовый Дождь

Король внезапно стих, выдержал паузу, а потом смягчился. Он взял сына за плечи и обнял.

– Мои труды близки к завершению, я чувствую это… Вчера ночью мне приснился сон, там был этот дракон, я вновь слышал его проклятье… Я знаю, что скоро умру… Но я умру спокойно. Я оставляю свой народ в несравненно лучшем состоянии, чем я его получил на Ронсельванском поле… И лишь одно не дает мне покоя, лишь одно…

– Что… отец… – прошептал Риккаред.

– Ты… – Король отстранил Риккареда и внимательно посмотрел в его желтые волчьи глаза. – Я не верю тебе и знаю, что ты ненавидишь дела рук моих, ненавидишь наших небесных покровительниц, ненавидишь Триединую Премудрость… Ты шляешься по ночным притонам и развращаешь молодежь и теперь сердце моей Элвин разбито, ибо ты развратил и её любимое исчадие… Ты – хуже чем предатель, ты – РЕНЕГАТ!

В глазах у Риккареда потемнело. Яркий солнечный свет, заливавший залу, померк в его глазах, ему стало не хватать воздуха. Он сделал шаг назад…

– Сегодня юбилей основания Ордена Круглого Стола – потрудись на нем присутствовать, сын… Но на следующий день я провозглашу лишение тебя наследства. Наследником престола будет Роланд, а ты отправишься в изгнание, в Заморье, с отрядом своих приверженцев. Поживешь там среди чудовищ, посражаешься, потрудишься… Может быть тогда ты поймешь, почему я все это затеял, поймешь мою правоту…

Риккаред судорожно сглотнул, но не ответил ничего, мужественно выдержав удар судьбы.

– Впрочем, чтобы подсластить пилюлю тебе – статус принца ты сохранишь навечно, равно как и маркграфа Заморья – это будет твой новый титул. Взять туда, помимо тех, кого обязан, ты сможешь кого угодно и кто согласиться с тобой туда пойти…

Волчьи глаза Риккареда наполнились слезами и две крупные горошины потекли по круглым щекам.

– Разреши мне покинуть тебя, отец… – прошептал он.

– Разрешаю, сын – тихо ответил Король. Когда Риккаред дошел уже до дверей, он вдруг резко повернулся к отцу и воскликнул:

– Зачем ты сказал мне об этом, отец, сейчас?

– Чтобы ты был морально к этому готов… И, ещё… Знай, сын, что это не наказание для тебя, это твое спасение, которое я дарую по великой любви к тебе… Я не хочу, чтобы ты всю вечность провел во сне и навсегда утратил свою память, хочу, чтобы ты жил так, как сам хочешь, но и не вредил при этом своим образом жизни другим… Ты ЭТО понимаешь? – Король резко взглянул на Риккареда, тот опять не выдержал взгляда…

– Я… понимаю, отец… – и, быстро повернувшись спиной к отцу, вышел.

…Через час весь Авалон огласили звуки серебряных труб герольдов, созывавших "честную публику" на увеселения. На Ипподроме – колоссальном поле в десять миль в диаметре, обнесенном разноцветными трибунами с мягкими креслами – состоялся великолепный рыцарский турнир. Рыцари Круглого Стола – в белоснежных плащах, серебристых доспехах, в высоких шлемах с плюмажем из страусовых перьев, на белоснежных же жеребцах – показывали свои мастерство, преломляя копья между собой и со всяким, кто бросит им вызов, под ликующий гром толпы. Первый среди Рыцарей – сам Король – гарцевал в таком же одеянии, только на шлеме его красовалась корона. Изящно одетые Дамы махали платочками и одаряли сплетенными из цветов венками копья победителей. Многочисленные слуги разносили прохладное разбавленное вино и горячие пирожки зрителям. Развевались тысячи флагов с гербами рыцарей, гремели барабаны. Ясное голубое небо не предвещало непогоды.

Королю не было равных на этом турнире. Несмотря на свой возраст – а ему стукнуло уже под 60 – он ловко держался в седле и без всякой посторонней помощи сбивал с коней своих противников. Не было равных ему и в поединках на мечах или в единоборстве. Народ гордился своим Королем и не раз теплый и насыщенный ароматами воздух прорезали звуки толпы, скандировавшей "Роланд! Роланд! Роланд!".

На этом фоне черным пятном смотрелся Риккаред. Он сидел в королевской ложе и о чем-то мрачно размышлял, даже не глядя на состязания. Казалось, они его совершенно не интересовали, как и его собственная жена и дети… Он задумчиво рисовал что-то на каменном помосте ножнами меча и не проронил за все время турнира ни слова. Его не раз звали показать своё мастерство на поле, но он даже не поднимал своего взгляда. Белокурая Элвин в шелковом розовом платье с высоким конусовидным убором на голове, сидевшая рядом, несколько раз бросала на пасынка неприязненные взгляды и поджимала губы, но ничего не говорила, делая вид что наблюдает за играми. Её собственного сына, Роланда-младшего, не было. Он сказался больным…