Джеффри Лорд - Волосатые из Уркхи

Осененный этой идеей, Блейд медленно прошелся вдоль отмели, подобрав три увесистых булыжника размером с кулак и большую плоскую раковину с острым краем. Затем он вошел в воду и направился к берегу.

Дно резко пошло вниз; сделав всего пару шагов, он погрузился по пояс, а затем почти сразу же — по грудь. Наконец Блейд поплыл, неловко загребая руками и стараясь не растерять свое оружие; к счастью, ему надо было преодолеть всего ярдов пятьдесят. Достигнув берега, он обнаружил, что прямо напротив отмели находится полоса плотного мокрого песка с многочисленными отпечатками раздвоенных копыт — явно олений водопой. За ним справа тянулось покрытое невысокой сочной травой пастбище, а слева, за камышовыми зарослями, торчали изумрудные стебли более высокой растительности. Не долго думая, разведчик пересек пляж и нырнул в эти зеленые джунгли.

Трава! Это тоже была трава, но гигантских размеров — она скрывала человека с головой! Отмерив с полсотни шагов, Блейд затерялся в изумрудном море, и только солнце, уже миновавшее зенит, указывало, где лежит река. Он явно был на восточном берегу; поток же нес свои воды с севера на юг.

Блейд примял несколько травяных пучков и сел — отметив, что ярко-зеленые стебли оказались мягкими, гибкими и без режущих кромок, как у осоки. Плоские глянцевитые языки травы тянулись вверх на семь-восемь футов, напоминая удлиненные листья ирисов; ширина их была около дюйма, и они заострялись на концах. Протянув руку, странник попробовал сломать ближайший стебель, но тот не поддавался; он дернул сильнее — с тем же результатом.

Хмыкнув, Блейд намотал гибкую зеленую ленту на кулак, примерился и рванул изо всей силы. С влажным чмоканьем весь пучок вылез из почвы, обнажив бурые корневища, похожие на перепутанный клубок тонких змей. Отряхнув землю, разведчик с полминуты задумчиво разглядывал свое приобретение, потом, пробормотав: «Прочная штука, дьявол!» — отсек корни острым краем раковины.

Он трудился в изумрудных зарослях почти до самого вечера, зато, вновь появившись на берегу, уже не был тем нагим и безоружным чужаком, который пять часов назад возник из небытия в этом мире. На поясе у него болталась травяная юбочка; один прочный травяной жгут охватывал пояс, два других перекрещивались на груди; у бедра висела объемистая сумка, тоже сплетенная из травы. В ней находилось все остальное его имущество: три булыжника и раковина. В руках у Блейда была праща, которую он немедленно испытал, подшибив огромную утку.

До заката он успел еще покопаться в песке, разыскав несколько подходящих для метания галек и пару плоских раковин величиной с ладонь. Однако самой ценной находкой являлся кремень — массивный желвак, который Блейд разбил о прибрежный валун. Теперь у него было несколько ровных пластин и заостренных осколков, годных для дротиков; но, главное, он мог высечь огонь!

Когда солнечный диск скрылся за рекой, разведчик сидел на ложе из травы, любуясь звездным небом нового мира. Перед ним металось пламя небольшого костерка, аппетитный запах жаркого щекотал ноздри, приятное тепло согревало плечи и грудь. Он прислушивался к шорохам в камышах, к топоту и трубному мычанью, доносившемуся от водопоя, к негромкому стрекотанью каких-то насекомых и сонным птичьим вскрикам. Тишина и покой разливались над степью, но на душе у Блейда было тревожно.

Снова и снова он всматривался в быстро темневшие небеса, на которых проступили яркие крупные звезды. Сфера местного мироздания вращалась незаметно для глаза, безмерно далекие разноцветные огоньки были неподвижны, и ни один из них не мчался среди своих собратьев, не расцветал внезапный огненным всплеском, не мигал, не испускал загадочных лучей. Ни спутников, ни ракет, ни прочих искусственных феноменов…

Тем не менее, поедая запеченную в углях утку, Блейд чувствовал себя едва ли не браконьером.

Он проснулся среди ночи, разбуженный каким-то новым звуком. По-прежнему шелестели камыши, но у водопоя, к которому с вечера тянулись стада быков и мелких оленеподобных тварей, все замерло в тревожном ожидании. Блейд подбросил хвороста в костер, подвинул ближе пращу и сумку с камнями и прислушался.

Низкий могучий рык разорвал прохладный ночной воздух словно удар грома. Раскатистый, протяжный, он казался грозным предупреждением охотника, хозяина и бесспорного властелина этой степи, и речного берега, и утесов, окруженных деревьями; он будто бы говорил всем, внимавшим с трепетом и почтением: «Готовьтесь! Я иду!»