Ирина Анненкова - Пробуждение

— И всё равно они на ящериц похожи! — расстроено прошептал мальчик, чувствуя, что подарок, о котором он тайно мечтал вот уже месяца как три, только что помахал ему крылышком, да ещё и плюнул вслед. С дымком…

— А зачем тебе ещё один домашний любимец? — поинтересовался отец. — У тебя и так уже есть собачка, кошечка, рыбка в кадке и птичка в клетке. Тебе мало?

Драгомир вздохнул. Так-то оно, конечно, так. И собачка, и рыбка. Да только вот все они приносили своему хозяину сплошные разочарования.

Домашние питомцы нужны человеку зачем? Правильно, чтобы любили его, глядели с обожанием, слушались беспрекословно да радовали с утра до ночи! И чтобы все окружающие смотрели на такое дело и завидовали!

А что у него, у Драгомира?!!

Милый щенок, пушистая кроха, подаренная три года назад дедушкой Велимиром и в порыве умиления поименованная Масиком, вымахал в строгого серо-черного волкодава, считающего всех без исключения детей (да и кое-кого из взрослых!) вверенными ему охраняемыми объектами. Нет, конечно, уважения окружающих это прибавляло. Однако уважали-то исключительно пса… И уж если Масик полагал, что чего-то делать или куда-то идти нельзя, то хочешь — не хочешь, а приходилось подчиняться. В споры пес не вступал и возражений не слушал. Словом, был настоящим хозяином в доме. Командовал, как хотел.

Кот Полкан целыми днями занимался тем, что демонстрировал свой дурной нрав и независимый характер. У него было три главных дела в жизни: от души поспать, как следует поесть и, само собой, всласть погулять. Гладить себя позволял только в присутствии Масика, которого боялся до дрожи в хвосте, и не без оснований.

Рыбка вообще молча плавала в своей кадке и была, судя по всему, дура-дурой. Желаний не исполняла, хоть и была, как в старинной сказке, самым настоящим золотым карасиком.

Но самым гадским гадом в этой компании оказалась птичка. Чудо заморское, ага. Драгомиру это чудо расчудесное привез на прошлый, восьмой день рождения муж его любимой тети Божены. Тетя жила в далеком-предалеком королевстве Чиатта и была замужем за самым настоящим тамошним прынцем. Вот прынц и расстарался, порадовал племянника жены. Спасибо ему за это большое!

Правда, "птичкой" вреднющую тварь ростом едва ль не в локоть назвать было можно лишь с большой натяжкой. Пестрая красно-синяя уродина обладала здоровенным хищно загнутым черным клювом (цапнет за палец — без пальца и останешься!), умела презрительно ерошить редкие длинные перья на макушке и отличалась резким хриплым голосом, на удивление противным. С утра до вечера она свирепо грызла прутья клетки, истошно орала на весь дом и зорко поглядывала, не удастся ли кого клюнуть.

Да при этом ещё и умела разговаривать!!!

До некоторых пор Драгомир был уверен, что говорящие животные бывают только у мамы. Конечно, Полкан мяукал и шипел очень выразительно, да и ворчание Масика в переводе не нуждалось — если, конечно, не хочешь неприятностей. Но им обоим было далеко до маминого ненаглядного кота Степки, балагура и острослова.

Заморский же пернатый монстр сперва вопил что-то непонятное исключительно на своем заморском языке, но быстро освоился и научился рявкать "Драгош-дурррррак!" и "Полька-заррррраза!" Папа хохотал, мама сердилась, а умный Драгомир с тех пор предпочитал ругаться с сестрой шепотом.

Хвала Богам, говорила мама, что такая птичка на всю Синедолию одна, а тот неизвестно, до чего бы два таких умника договорились между собой.

Вот такие у него, у Драгомира, "домашние питомцы"… А теперь выясняется, что и дракона не будет! И быть не может…

— Пойду я, — вздохнул мальчик, поднимаясь с лавки. — У меня ещё дел полно!

— Не грусти, сынок! — весело сказала мама. — До дня рождения время ещё есть, успеешь выбрать себе другой подарок.

— Да уж постараюсь, — хмуро буркнул Драгомир и побрел к двери.

— Драгош, а брат твой где? Что Огонек делает, не знаешь? — вслед ему поинтересовался папа.

— Играет, — не оборачиваясь, пожал плечами мальчик, а затем невинным голосом прибавил: — с самого утра, в твоей мастерской…

И, услыхав, как отец тревожно охнул, с удовлетворенной улыбкой прикрыл за собою дверь. Ну, ладно, хоть слегка за дракона расквитался.

Братец Огнеслав, пяти лет от роду, был человеком самостоятельным и на редкость независимым; никакой опеки над собой на дух не переносил с тех самых пор, как встал на ноги и прекратил пачкать штаны; из всех игрушек признавал только папины инструменты, причем использовал их сноровисто и с выдумкой. В мастерских ему было словно медом помазано — не прогонишь; отец, поразмыслив, рассудил, что, раз уж чадо взяло в руки молоток да клещи, так пусть учится ими владеть, как следует. Сам стал его обучать. Брал с собою и в литейный сарай, и в кузню, и в алхимическую лабораторию. Под родительским присмотром, опять же. Всё лучше, чем будет лазить потихоньку.