Кайко Юрьевич - За серой полосой

Превозмогая наваждение, он из последних сил заставлял себя держать руль и не отпускать педаль газа. Краем угасающего сознания Володя успел отметить скачок машины, частую протяжную дробь потока брызг по днищу авто и внезапно посветлевшее небо. Потом отключился.

Без сознания он пробыл не дольше минуты, судя по слабости в ногах и по тому, как продолжало отчаянно колотиться сердце. Вова открыл глаза и тут же вновь их зажмурил — так ярко ударил в зрачки солнечный свет. Чуть придя в себя, он осторожно осмотрелся. Джип стоял на краю ярко-зелёного луга. Мотор молчал, хотя зажигание оставалось включенным. Не увидев поблизости тварей, Вовка кряхтя открыл дверцу, и выбрался наружу. "М-дя!" — единственное, что пришло на ум, при виде машины.

Бывшая красавица превратилась в помятую консервную банку, утонувшую во влажном грунте по самые ступицы колёс и уляпанную грязью до уровня стёкол. "Как там девчонка, жива ли?" — он поспешил открыть заднюю дверцу. Первым на него вывалился увесистый рюкзак. Володя перенёс его на водительское сиденье, положил и замер, как-то разом обессилив. Нахлынула дикая, нечеловеческая усталость. Он молча стоял, тупо смотрел на рюкзак, а в голове крутилась фраза из старого анекдота: "Ну вот, сходил за хлебушком!"

Амулет ослабел, честно отдав до капли вложенные в него силы. Рука обессилено упала и сразу же в меня со всей яростью ворвалась злая магия стражей завесы. "Вот и всё! Это конец". Охватившие меня в первый миг постыдный страх и отчаяние, заменила собою невыносимая боль. Она плотно стиснула в своих железных объятиях мою суть, змеёю обвилась вокруг разума, запустила скользкие щупальца вовнутрь, вывернула наизнанку мозг, добираясь до самых глубин естества… Разрывается в мелкие клочки душа, вырывается с мясом сердце, лопаются со звоном натянутые нити, связывающие меня с жизнью. Я не выдержу этой боли! О, лес, даруй мне милосердную смерть!

А потом боль отступает, замещаясь милосердной тьмой. Ты пришла, отозвалась, откликнулась, темнота? Останься со мной, я сгорела дотла в этой боли… Меня уже нет, я растворилась в пустоте, лишь хлопья серого пепла погребают под собой мою такую недолгую жизнь…Тьма и безвременье…

О, Древо священное, как же голова болит… Словно дятлы со всего леса слетелись и теперь выстукивают дробь весеннего равноденствия, перепутав мой череп со гулким стволом сухостоя… Больно, не шевельнуться… А раз есть боль, значит, я жива?! Да, жива! И не слышу голосов стражей… Значит, у меня получилось! Я смогла!

Смогла то, что не смогли опытные воины: пройти дважды через занавесь и положить амулет, запирающий её для магии тёмных. Раньше-то они пытались просачиваться через серую завесу, вынуждая клан держать дозоры воинов на юге и западе, растягивая и так невеликие наши силы. А теперь всё, с юга им не пройти, один путь остался для дроу в светлый лес — только с запада, куда клан завтра же перебросит все освободившиеся заставы! Ведь с востока наш лес прикрыт морской водой залива, а на севере раскинулись земли драконов, которые ни одного чужака не пропустят. Значит, ещё на целый год, пока не иссякнут силы амулета, отсрочена гибель клана и нашего Древа. А оно и так умирает…

Двести лет назад, когда у него только появились первые признаки старости, все маги нашего клана стали ограничивать поток живой силы, которым Древо веками щедро поило светлый лес. С одной лишь целью: дать время вызреть семени, из которого мы сможем прорастить новое Древо, где-нибудь в новом месте. Почему нельзя положить семя в землю нашего леса? Я не раз спрашивала, но ответов старейшин толком не поняла: что-то связанное с почвой, за тысячелетие переполненной магией одного вида. Теперь саженец тёмного Древа здесь примется, да и обычная поросль охотно пойдёт в рост, а вот второе подряд светлое Древо так и останется лежать в земле бесплодным семечком.

Что такое эльф без магии своего Древа? Тот же смертный, только долгоживущий! Он столь же беспомощен: ни дом вырастить, ни раненого вылечить. Лук зачаровать, чтоб бил без промаха, и то не получится: без влитой толики силы, руны на нём лишь рисунок затейливый. Красиво и только. Вот и вышло, что лишенный привычного источника магии, клан начал постепенно слабеть. А на слабеющий клан тут же начались набеги тёмных. Первыми стали гибнуть воины, вынужденные сражаться с набегами тёмных лишь честной сталью и меткими стрелами, без возможности поставить себе защиту от той же "водяной плети" или "шипастого вьюна".