Инна Сударева - Король-странник

'Вот и Конрад в моих воспоминаниях', - сонно подумалось молодому человеку…

Конрад сломал ему руку. Фредерику было семь лет, и Северный Судья учил его биться палками. Ударил по предплечью так сильно, что кость щелкнула. Фредерик по-детски тонко рычал, сдерживая крик, так было больно, а потом и сознание потерял. Очнулся уже в своей постели, а Конрад был рядом: склонившись над ним, улыбнулся, увидав, что мальчик открыл глаза, потом, спохватившись этой слабости-улыбки, нахмурился и строго сказал: 'Запомни, это была всего лишь палка. В настоящем бою это может быть меч. И тогда…' - 'Прощай, рука', - ответил, перебив его, Фредерик. Конрад опять улыбнулся, уже широко и открыто: 'Я вижу, ты все понял…'

Да, синяков, ссадин и даже ран, окриков и оплеух в дни, месяцы и годы учебы ему доставалось много и каждый день. Но не было ни слезинки. Плакать Фредерик не позволял себе даже лежа в постели, да не до слез было: так выматывался за день, что, добравшись до подушки, засыпал мгновенно…

А где-то в глубине души, в самых потаенных ее уголках он завидовал чумазому кухонному мальчишке, которому ласково трепала чуб и заботливо вытирала фартуком разбитый во дворе нос мать-посудомойка…

Познавать приходилось все и сразу: езда верхом, стрельба из лука и арбалета, рукопашный бой сменялись изучением древних фолиантов в библиотеке замка, уроками письма и счета, музыки и танцев. Потом - фехтование в закрытом зале: никому не полагалось видеть, как один Судья учит другого всем премудростям обращения с мечом. Эти занятия нравились Фредерику больше всего. Именно тогда Конрад вручал ему изящный отцовский клинок, да и само фехтование являлось не просто изучением определенного набора позиций и приемов.

- Меч в твоей руке - не просто оружие. Это часть тебя самого, твоей сущности, твоей души. Твой меч - это судья, так же как и ты, - мудрено говорил Конрад. - Чувствуй его, сливайся с ним. А он ответит тебе тем же и будет отзываться на малейшую твою мысль. Но помни: никогда не беспокой его напрасно…

Фредерик был благодарным учеником и осваивал все премудрости своего дела быстро и легко. Тут сказывалась и его кровь, что принадлежала к Королевскому дому и за сотни лет впитала в себя нужные знания. Фредерику оставалось их всего лишь вспомнить. Его тело было быстрым, гибким и сильным телом хищника со всеми причитающимися инстинктами.

Гостивший некоторое время в замке Конрада Южный Судья Гитбор отметил, понаблюдав за небольшой демонстрацией возможностей десятилетнего Фредерика:

- Я скажу вам, юноша, то, что, возможно, испортит вас, но не сказать я не могу. Вы - лучшее, что когда-либо рождал Королевский дом. Ваш отец был великолепен и в бою и в речах, но ему не хватало той твердости и резкости, которые я вижу в ваших движениях, той стали и жесткости, что есть в вашем взгляде…

Теперь Фредерик понимал, что эти слова действительно его испортили. Конрад сделал из него всего лишь Судью и не вложил ничего человеческого. А то, что сказал Гитбор, разбудило в нем надменность и самоуверенность. Именно эти качества потом часто ставили ему в вину, но он считал, что имеет право так себя держать. А чувств он боялся… Просто боялся…

- Не спи - замерзнешь! - раздался довольно веселый голос у него над ухом.

Фредерик подхватился, так бесцеремонно вырванный из своих полусонных воспоминаний и раздумий.

Средь белой метели, что кружила над равниной, увидал бородатого человека, за ним - двое широких крытых саней, которые тянули мохнатые крупные лошади.

- Садись под крышу, человече, - пригласил погонщик. - Там отогреют. Лицо-то у тебя совсем белое. А за лошадку свою не волнуйся: я о ней позабочусь.

Фредерик без долгих уговоров и разбирательств откинул плотный полог, чтоб залезть в первые сани. Там его встретили две пары больших черных глаз. Женщина лет тридцати, худая, но жилистая (видно было по ее крепким рукам), улыбаясь, указала ему на тюки возле большого горшка с угольями:

- Ближе к теплу, пожалуйста. Вьюга нынче зверствует.

Вторая пара глаз принадлежала ребенку лет десяти, укутанному в большую овчинную шубу.

Молодой человек подмигнул этим детским глазам, что смотрели на него с опаской, улыбнулся хозяйке, стараясь, чтоб зубы не стучали, и послушно опустился на тюки.

- А это - нутро согреть, - женщина протянула ему фляжку.

Фредерик, снова улыбнулся: огненное питье северян, судя по всему, помогало во всех ситуациях. Все так же послушно принял фляжку, сделал пару глотков. Закашлялся и зажмурился - обожгло гортань.