Александр Прозоров - Золото мертвых

– А ты знаешь, что такое два пуда золота, король? Это три тысячи рабов на рынках твоей прекрасной Дании или тридцать тысяч отборных головорезов сроком на целый год. Я вез золото тебе, король. Тебе, чтобы заплатить им за обещанных мне невольников. Но коли так, я могу развернуться и набрать себе в Германии и Ганзе наемников для одного доброго дела. Чтобы взять и разорить до основания Умио или Эвле[44 – Города-порты на шведском побережье.], хватит и трех месяцев. Что скажет мой царь, когда я вручу ему ключи от покоренных городов, а ты пришлешь потасканную бумажку? Он скажет, что эта глупая подделка придумана из мести! Как считаешь, король Дании, Норвегии и Швеции?

– Я предупреждал, – припомнил довольный дядюшка. – Юный князь умеет добиваться влияния.

– Четыре дня, – холодно произнес Зверев. – Если тебе нужен друг при русском престоле, через четыре дня на причале должны стоять полторы тысячи невольников для посадки на мои корабли. Я подарю тебе за это два пуда золота. Вдвое больше, чем они стоят на торгу любой европейской державы. Пусть это скрасит твою обиду, ваше величество. Я даю слово, что в этом случае стану делать все, чтобы сохранять мир между нашими державами. Ты сможешь быть уверен за свои восточные рубежи до тех пор, пока я существую в этой вселенной. Если ты захочешь мирно забыть о нашей встрече, то пусть ко мне на каракку доставят мою расписку. Если же за четыре дня я не получу никакого ответа, то буду считать, что ты ищешь вражды.

– А как ты сможешь что-то считать, мальчишка, если сейчас я призову сюда стражу, вам со стариком привяжут на шею по добротному обожженному кирпичу и выкинут прямо в это окно?

– В этом случае, ваше величество, – раскланялся князь Друцкий, – не будет никакого друга при московском троне. Не будет никакого золота, ибо мои слуги скорее выкинут его в море, чем отдадут чужакам. Но будет очень, очень большая обида в душе молодого и горячего царя. Может статься, ему даже захочется отомстить. Война с Данией наверняка улучшит его отношения с вечно недовольным Новгородом. Они сумеют использовать новообретенные глубокие порты.

– Приятно было увидеться, ваше величество, – поклонился и Андрей. – Очень жаль, но мы вынуждены вас покинуть. Дела…

Они молчали до тех пор, пока слуга не перевез их на берег озера, не провел мимо презрительно отвернувшегося дворянина и не подержал стремя, помогая подняться в седло.

– Что скажешь, дядюшка? – подобрав поводья, поинтересовался князь Сакульский.

– Я не знаю правителя, в казне которого хватает золота, – ответил Юрий Семенович и кинул слуге монетку. – Золота мало всегда. Два пуда, за которые можно отдать половину цены… Ради этого можно затеять даже маленькую войну.

Старый князь оказался прав. На четвертый день конные воины в стеганках начали сгонять к пристани Оденса воющую от ужаса толпу. Их гнали и небольшими группками по три-четыре женщины с цепляющимися за юбки детьми, и толпами в сотню человек – уже вместе с мужчинами, со стариками. Плач, крики, завернутые в платки младенцы на руках. Андрей ощутил в душе острую боль, как от вонзившегося между ребер стилета. Он впервые подумал о том, что совершает не самый лучший поступок в своей жизни. Что виновник этого кошмара – он, только он и никто больше! Не виновато ни проклятое золото, ни безлюдье его княжества, ни войны Реформации, ни датский король. Если бы он не затевал этой авантюры – то ничего подобного он бы не увидел. Конечно, этих несчастных невольников все равно кто-то гнал бы на рынок, кто-то продавал, кто-то покупал, – но он, Андрей Зверев, не приложил бы к этому своих рук. Но изменить что-либо князь Сакульский все равно уже не мог.

– Мэтью, ты видишь? – поторопил он англичанина. – Они идут к нам. Давай причаливай! Всех, кто с детьми, прячь в трюмы. Там не будет ветра и сырости. Прикажи, чтобы всех кормили только горячим! И начинали прямо сегодня.

– Мужчин лучше загнать под замок, князь Андрей. Как бы не взбунтовались. А бабы на палубе – и нам спокойнее, и команде веселее.

– Я не хочу, чтобы за время этого путешествия кто-то умер, Мэтью Ро, – отрезал Зверев. – Ты понимаешь меня, капитан? Сперва безопасность детей, потом опасность бунта.

– Вы платите, князь, – пожал плечами англичанин, – ваше добро. Но, спасая десяток младенцев, вы рискуете потерять судно и весь груз.

– Я не хочу терять младенцев. Поднимай паруса, иди к причалу.

В то время как невольники шли и шли по трапу в темные недра огромного корабля, с борта маленького ушкуя, похожего рядом с караккой на выпавший за борт бочонок, трое бледных невольников выгрузили сундук и замерли рядом. Андрей подвел к обитому железом ящику графа Латье, назвавшегося посланником короля, подал знак бывшим душегубам. Те откинули крышку, подняли тряпки, прикрывающие рубленые слитки. Тот осмотрел плату, кивнул – и дальше сундук понесли уже закованные в кирасы датские воины.