Родерик Гордон - Ближе

Ребекка-два видела, что пути ведут дальше, во тьму туннеля, но сначала нужно было заняться раной сестры. Она уложила Ребекку-один, затем осторожно раздвинула рваные клочья одежды, чтобы осмотреть рану. На первый взгляд рана на боку опасений не вызывала и была не особенно большой, но кровь не останавливалась до сих пор, окрашивая мокрую кожу алыми разводами.

— Как там дела? — хрипло спросила Ребекка-один.

— Мне придётся повернуть тебя на бок. — Ребекка-два постаралась сделать это как можно осторожнее. Ей нужно было обследовать спину сестры. Как она и предполагала, там обнаружилось выходное отверстие пули. Ребекка-два со свистом выпустила воздух сквозь зубы.

— Как там? — повторила Ребекка-один. — Просто скажи.

— Могло быть и хуже. Плохая новость — ты потеряла много крови. Хорошая — пуля прошла навылет и не задела внутренние органы, только мягкие ткани…

— Какие ещё ткани! Хочешь сказать, что я толстая? — прорычала Ребекка-один.

— Ты всегда была слишком высокого мнения о своей внешности! — фыркнула Ребекка-два, укладывая сестру поудобнее. — Пуля прошла навылет, так что мне не придётся ничего из тебя выковыривать. Но надо остановить кровотечение. А ты знаешь, что это значит…

— Знаю. — Ребекка-один почти беззвучно прошептала эти слова, но затем немедленно впала в ярость. — Не могу поверить, что мелкий гадёныш сделал это со мной! Подстрелил меня! Уилл меня подстрелил! Будь он проклят!

— Успокойся! — прикрикнула Ребекка-два, отрывая от своей рубашки широкую полосу для повязки.

Ребекка-один продолжала сыпать проклятиями.

— Он сделал большую ошибку, не прикончив меня! Ему следовало сделать это, пока у него был шанс, потому что теперь я вернусь за ним! И когда я его достану, то уж удостоверюсь, чёрт подери, что ему так же больно… В миллион раз больнее, чем мне сейчас!!!

— Конечно-конечно! — покладисто согласилась Ребекка-два, отрывая ещё одну полосу от рубашки и сматывая её как бинт.

— Я хочу прирезать эту мелкую свинью и выпустить из неё всю кровь! Но только медленно! Он будет умирать дни… Нет! Недели! — Ребекка-один впала в исступление. — И ещё он украл наш Доминион! Он заплатит за это…

— Мы вернем Доминион, успокойся. А теперь, будь любезна, заткнись на некоторое время. Тебе надо поберечь силы. Я перебинтую раны потуже…

Ребекка-один со свистом втянула воздух, а когда сестра начала бинтовать её, стигийка не сдержала отчаянного крика боли, эхом отразившегося от стен туннеля.

— Поторопись, мой хороший! — окликнула Марта Честера, раздумывавшего, что из вещей нужно взять с собой. Он не ответил, но это стоило ему немалых усилий — Честер был на грани взрыва.

Оставь меня в покое!

Она и впрямь напоминала чрезмерно заботливую тётушку, вечно пристающую со своими поучениями и тревожными взглядами. Кроме того, от неё страшно несло потом и немытым телом — особенно после того, как они тащили лодку от причала до дока.

— Не трать времени попусту, мой хороший! — Голос у неё был плаксивый и слабый.

Он больше не мог этого выносить. Постоянное нытьё, навязчивое внимание, бестолковая забота о нём… Она всё время старалась держаться поближе к нему, и Честера это выводило из себя. Он добавил пару вещей в рюкзак, вскинул его на плечо. Туго набитый, он заставил Марту отступить, но только на шаг. Честер торопливо обошёл Марту и вышел обратно на пристань.

Впрочем, через несколько секунд она его опять нагнала и потащилась сзади, словно старая настырная псина.

— Куда теперь? — недовольно спросила Марта, пока Честер пытался вспомнить инструкции Уилла. Он слышал её тяжёлое хриплое дыхание — словно Марту что-то встревожило или она наконец-то осознала, в какой ситуации оказалась.

Её постоянные придирки и поучения изводили Честера, а ведь она и сама была далеко не подарок. По любому поводу впадала в ярость, сыпала проклятиями. В последнее время Честера эти вспышки даже начали пугать.

— Я не знаю. — Он старался, чтобы его голос звучал спокойно и дружелюбно. — Но если Уилл сказал, что это здесь, значит, здесь и надо искать.

Они бродили между одноэтажными зданиями — довольно неприглядного вида строениями, зиявшими провалами окон без стёкол. Невозможно было понять, для чего они предназначались — единственными отметками на них были полустёршиеся белые номера. Что-то зловещее витало в воздухе — дрожь прошла по спине Честера. Он вдруг подумал, что когда-то здесь размещали солдат, и те жили в полной темноте и изоляции… Теперь здания были пусты, и только ветер посвистывал среди груд щебёнки и перекрученных прутьев арматуры.