Танит Ли - Анакир

— Не лишено проницательности. Но это значит, что я должен был погибнуть в бою с пиратами, не так ли? Уловку со змеей предусмотрели на случай, если я все-таки не погибну.

— Вы еще не послали в Истрис гонца с вестью о победе, — заметил Рэм.

— Тоже верно. Можно послать его прямо сейчас. С вестью о победе... и о том, что я при смерти из-за укуса змеи. Я хочу скрыться от дальнейших покушений, которые вполне возможны. Это очень надежное убежище, но я смогу взять туда лишь одного спутника — и там мне понадобится искренность... Тебе когда-нибудь приходилось выдаивать яд из змеи, Рэм?

— Нет, мой лорд.

— Ничего, сейчас попробуешь. Тварь в самом деле ядовитая, но она уже мертва. Это совершенно безопасно, если у тебя на руках нет царапин или ссадин.

— Ни единой, мой лорд.

— Тогда делай то, что я скажу тебе. Возьми нож, — Рэм приблизился, и принц улегся обратно на кровать, указав на кувшин с пивом. — Выпей, если хочешь.

Рэм сделал глоток.

— Побитый ребенок, — произнес Кесар с закрытыми глазами, — все время пытается задобрить своего жестокого родителя и завоевать его благосклонность и любовь. Ты тоже собираешься вести себя так?

— Я старше вас, мой лорд. Года на два, думаю, — Рэм склонился над змеей и ножом широко раскрыл ее челюсти, как велел ему принц. — Что это за место, где вы собираетесь скрыться?

Глухой голос, раздавшийся из постели, был еле слышен:

— Анкабек, остров богини.

Их отъезд был обставлен со всеми предосторожностями. В Тьисе должны были узнать обо всем лишь после того, как они покинут город. Вне всякого сомнения, молва разнесет историю о том, что произошло. Принц, судя по его облику, Вис, внезапно ставший героем, чья жизнь столь же внезапно оказалась в опасности. Мысль о предательстве будет слишком очевидной, чтобы отмести ее.

Правитель, осведомленный о беде, уже обронил несколько неосмотрительных фраз, выдающих подобные подозрения.

Корабль был легким парусным суденышком, пропитанным запахом рыбы. Они захватили с собой четверых гребцов из Тьиса. Вместе с принцем эм Ксаи на борт поднялся сержант его гвардии и один солдат. Все это произошло на рассвете. Принц не мог идти сам, поэтому на корабль его пришлось нести. Поняв, как плох эм Ксаи, правитель встревожился. Он видел тело змеи и был почти уверен, что его недавнему спасителю не жить, несмотря на пресловутое целительское искусство жрецов Анак.

Корабль отчалил от берега и скрылся за мысом.

Они шли полным ходом — ветер был довольно свежим, гребцы изо всех сил нажимали на весла. Им заплатили золотом. Кроме того, все они кое-что задолжали тому человеку, что сейчас скрывался в тени навеса, натянутого над палубой.

С левого борта плавился в мареве зноя темный берег, на вспененной веслами воде играли солнечные зайчики. Позже, когда они свернули к северу, на горизонте показалась еле видная кромка дорфарианского побережья, далекая, сапфирово-синяя, чуть светлее моря. Где-то в проливе имелось течение, сворачивающее к маленькому островку. Они поймали его, и оно понесло их к цели.

Тьисский кораблик подошел к пристани священного Анкабека незадолго до заката, в том же месте и почти в тот же час, что и храмовая барка, доставившая сюда Вал-Нардию.

Вот только его здесь не ждали.

Пока гребцы без сил висели на веслах, из каменной деревушки на склоне показалась группа мужчин. После кратких переговоров один из них склонился взглянуть на лорда, лежащего под навесом.

Затем мужчины удалились, и Кесар зло обругал их. Однако еще прежде, чем солнце окунулось в море, они вернулись обратно с плетеными носилками. Храм согласился принять больного. Остальным было дозволено переночевать на берегу, но утром они должны были вернуться в Кармисс.

Светлокожее лицо Кесара было белым, как мел, глаза, обведенные темными кругами, запали, кожа блестела от пота, пропитавшего всю одежду, роскошные волосы слиплись. В волнении он начал восклицать нечто бессвязное, повторяя, что его жизни грозит опасность, и кто-то должен оставаться с ним.

Видя, в каком он состоянии, и не желая волновать его еще больше, носильщики согласились, чтобы Рэм тоже пошел с ними.

В угасающем вечернем свете смотреть было почти не на что: красное небо, красные листья на высоких деревьях. Надвигалась ночь. Наконец показался угольно-черный храм, темневший на вершине среди догорающей меди заката. Свернув в сторону, носильщики двинулись по тропинке, ведущей к группе строений. Там кое-где виднелись огоньки, а храм, безглазая и бездушная масса, оставался далеким во всех смыслах этого слова.