Стивен Кинг - Крауч-Энд (сборник)

Наверное, мое недоумение при ответе Дейва вызвано тем, что я его знаю: он — почти фанатический энтузиаст Малой Лиги. Я уверен, что он эту статью читал, и думал, что он, оттолкнувшись от моего вопроса как от трамплина, начнет громить социолога. А вместо этого он мне подкидывает один из самых замшелых спортивных штампов.

А на горке Мэтт все бросает мячи Дж. Дж., теперь еще сильнее. Он нашел тот таинственный режим, которые питчеры называют «колея», и хотя это всего лишь тренировка для ознакомления с полем, он не хочет прекращать.

Я прошу Дейва объяснить чуть подробнее, но делаю это очень осторожно, наполовину ожидая, что на меня опрокинется ранее мною не заподозренная бочка со штампами: ночные совы не летают днем, победители не отступаются, а отступишься — не победишь, в трудностях закаляются… бр-р!

— А вы посмотрите на них, — говорит Дейв, улыбаясь по-прежнему. И что-то в его улыбке говорит, что он прочел мою мысль. — Посмотрите как следует.

Я смотрю. Их на скамейке где-то полдюжины, они все еще смеются и травят школьные байки. Кто-то отрывается от этого занятия и просит Мэтта Кинни подать крученый, и Мэтт подает — с по-настоящему непредсказуемым изменением направления. Ребята на скамейке смеются и хлопают.

— На этих двух ребят посмотрите, — говорит Дейв и показывает рукой. — Один из хорошей семьи, другой — ну, не из такой хорошей. — Закинув в рот горсть семечек, он показывает на второго. — Или вот этот. Он родился в одном из самых мерзких кварталов Бостона. Как вы думаете, он бы мог узнать таких ребят, как Мэтт Кинни или Кевин Рошфор, если бы не Малая Лига? Они в школе не будут в одном классе, не встретятся в спортивных залах, и каждый из них понятия не имел бы вообще, что другой живет на свете.

Мэтт снова кидает крученый, да такой неудобный, что Дж. Дж. с ним не справляется. Он катится до самого бэкстопа, и когда Дж. Дж. подхватывается и бежит за ним, ребята снова хлопают.

— Но тут все меняется, — говорит Дейв. — Эти ребята вместе играли и вместе выиграли округ. Из них кто-то из зажиточных семей, а у других семьи беднее церковных крыс, но когда они надевают форму и переступают меловую черту, все это остается с той стороны. Между меловыми полосами тебе не помогут школьные оценки и мало пользы в том, что делают твои родители или чего они не делают. Что произойдет между полосами — дело самих ребят и только их. И они этим делом занимаются изо всех сил. Все это, — Дейв отмахивается рукой, — остается там. И они это тоже знают. Посмотрите на них, если не верите — доказательство у вас перед глазами.

Я гляжу на ту сторону поля и вижу своего парня с одним из тех ребят, о которых говорил Дейв, и они что-то серьезно обсуждают. Потом изумленно глядят друг на друга и разражаются смехом.

— Они вместе играли, — говорит Дейв. — Вместе тренировались день за днем, а это, может, еще важнее, чем игра. Теперь они вышли в первенство штата. У них даже есть шанс его выиграть. Я не думаю, что это получится, но и неважно. Они там будут, и этого достаточно. Даже если Льюистон высадит их в первом круге, все равно. Потому что они все вместе что-то делали между меловыми полосами. И это они запомнят. Запомнят это чувство.

— Между меловыми полосами, — говорю я, и тут до меня доходит. Дейв Мэнсфилд в этот старый штамп верит. И не только: он может себе позволить в него верить. Для взрослых команд это может быть пустая фраза — там один или другой игрок время от времени показывает положительный допинг-тест, а единственный, кто играет бесплатно — Господь Бог, но тут не взрослые команды. Здесь Анита Брайант поет национальный гимн через разбитые динамики, прикрученные проволокой к загородке за дагаутом. Здесь ты не платишь за входной билет, а бросаешь деньги в шляпу, которая идет по кругу. Это если хочешь, конечно. Из этих ребят никто не будет вне сезона играть в непонятный бейсбол с ожиревшими бизнесменами во Флориде, или подписывать дорогие бейсбольные карточки на распродаже сувениров. Когда все бесплатно — так говорит улыбка Дейва, — приходится вернуть обратно истертые фразы и снова дать им над собой власть, честно и без дураков. Тебе снова можно верить в Реда Барбера, Джона Тьюниса и Мальчишку из Томкинсвиля. Дейв Мэнсфилд верит в свои слова, когда говорит о равенстве ребят между меловыми полосами, и имеет право верить, потому что он, и Нейл, и Сент-Пьер терпеливо вели этих ребят к точке, где те в это поверили. Они верят, и это я вижу на лицах мальчишек, сидящих на дальней стороне алмаза. Вот почему Дейв Мэнсфилд и все другие Дейвы Мэнсфилды по всей стране продолжают делать это год за годом. Это свободный вход — не обратно в детство, так не бывает — но обратно в мечту.