— Смотри, что я раздобыл, — гудел Фафхрд. — Это же настоящая тыква. Вышел я из леса и хотел было направиться к озеру, которое мы с тобой видели, и вдруг, представь себе, наткнулся на тыквенное поле. Никак не возьму в толк, кто здесь посадил тыкву?
Мышелов поморщился и махнул рукой:
— Не кричи ты так громко. Я только что видел странный сон. Даже не сон, а, скорее, видение. Я сражался с чудовищем и огромными черными воинами. Потом проник в дивной красоты дворец. Потом...
— Потом пришел я, — перебил Мышелова Северянин, — принес тыкву и сказал, что через минуту помру, если не поджарю себе кусочек. Вот только где бы раздобыть какую-нибудь посудину?
Фафхрд принялся шарить в полумраке лачуги, бормоча что-то себе под нос.
Мышелов продолжал говорить, не обращая внимания на шум, производимый Фафхрдом, которому явно не хватало места в тесной хибаре:
— Очень странное видение. За все время наших странствий жизнь приучила меня чутко относиться к различного рода тайным знамениям и предчувствиям. Ничего просто так не происходит. Возможно, ты, Фафхрд, был прав — на этом острове явно не обошлось без колдовства. Черные воины, представшие во сне, могут означать скопление колдовских сил. Чудовище... Да, с чудовищем проблема. Зло и красота одновременно... Этакая невообразимая гармония уродства с великим искусством. Мне кажется, я нашел...
— Нашел! — заорал вдруг пыхтевший в самом темном углу Фафхрд. — Нашел, разрази меня гром!
Северянин метнулся к печке, уронив по дороге колченогий табурет, и сунул Мышелову под нос что-то, тускло блеснувшее металлом. Это была грубая крестьянская сковорода.
Оторвавшись от своих размышлений, Мышелов раздраженно тряхнул головой, но сдержал гнев и флегматично проговорил:
— Эту сковородку какой-то болван, наверное, тоже северянин, пытался уже использовать как пищу.
— Да, посудина немного подкачала, — согласился, улыбаясь, Фафхрд.
Действительно, создавалось впечатление, что кто-то, обладающий огромным ртом, невообразимо крепкими зубами и недюжинной силой пытался в нескольких местах надкусить тяжелую металлическую сковороду. Правда, попытки эти не увенчались успехом. И теперь сковорода напоминала некую загадочную фигуру, какие можно иногда встретить в заброшенных, древних храмах уже навсегда позабытых божеств.
Фафхрд не терял оптимизма:
— Ладно. И такая сойдет.
Одним ударом Северянин своротил жестяную трубу от печки. По краям образовавшегося отверстия тут же заплясали веселые язычки пламени. Фафхрд поставил на импровизированную плиту сковородку. Потом вытащил кинжал, поднял с пола увесистую, желтую, спелую тыкву и со смачным хрустом принялся крошить ее на раскалившуюся на огне посудину. Тесная лачуга заполнилась аппетитным запахом.
Теперь и Мышелов, все еще с досадой вспоминая так бесцеремонно прерванный Северянином сон, почувствовал, что дьявольски голоден. В животе у Мышелова заурчало, однако не так громко и страшно, как давеча у Фафхрда.
Северянин продолжал колдовать над своей стряпней, приговаривая:
— Сейчас, сейчас. Вот мы уже подрумяниваемся. Нам, кстати, наплевать, что нет у нас кувшинчика доброго вина. Ничего, обойдемся. Сейчас мы покроемся корочкой... Вот так... Теперь можно...
Фафхрд протянул руку с кинжалом, желая зацепить клинком кусочек побольше и поподжаристее. Вдруг раздался легкий шлепок. Северянина кто-то хлопнул по руке.
Фафхрд недовольно покосился на поднявшегося на ноги и давно уже маячившего за спиной Северянина Мышелова:
— Дай мне снять пробу, я ведь все не съем. Фафхрд снова потянулся к сковороде. Шлепок на этот раз был сильнее. Северянин гневно повернулся к приятелю, который переминался с ноги на ногу сзади. При этом Фафхрд заметил, что Мышелов скинул один сапог, позабыл снять другой, и было слышно, как в сапоге хлюпает вода. Увидев это забавное зрелище, Фафхрд унял гнев и улыбнулся:
— Я всегда знал, что ты торопыга, каких свет еще не видывал.
Мышелов смущенно пожал плечами.
Фафхрд вернулся к уже начинающему подгорать жареву и снова нацелился подцепить кусочек ароматно пахнущей тыквы.
Третий удар был во сто крат сильнее предыдущих. Он пришелся Северянину прямо в нос. Рыжеволосый гигант, будто дерево, с корнем вырванное мощным порывом бури, с грохотом и протяжным стоном отлетел к противоположной стене и рухнул.
На некоторое время воцарилась тишина. Ничего не понимающий Мышелов переводил взгляд от печки на лежащего неподвижно Северянина. Даже в полутьме было видно, что нос Фафхрда моментально распух от удара и готов вот-вот вспыхнуть как праздничный бумажный фонарик.
Читать дальше