Лада Лузина - Рецепт Мастера. Революция амазонок. Книга 1

Как и она, он мог всех спасти!

Но он отказался признать, что зло — это добро.

Вместо того, чтоб сражаться, он покорно отдал свой трон и, «во избежание смуты», самолично призвал народ повиноваться предавшему своего императора новому правительству… И своим радением о всеобщей любви и замирении вызвал ненависть даже в кругах преданных ему монархистов!

Никто по сей день не смог оценить его поступок. Ни мать, осудившая его. Ни великие князья, посчитавшие его потерявшим рассудок. Ни народ, который он желал уберечь от гражданской войны. Ни союзники, коих он не пожелал предать, прекратив бессмысленную для России Великую войну. Ни исследователи… Все историки (включая когдатошнюю студентку исторического факультета Машу Ковалеву) считали Николая ІІ безвольным…

Откуда им всем было знать, какой несгибаемой волей должен обладать человек, могущий все и презревший свое всемогущество, чтобы встать на колени перед иконой Творца и сказать Ему: «На все воля твоя!».

Они были похожи!

Как и ему, ей судилось погибнуть и погубить.

Как и она, прознав о неминуемой гибели, он не усомнился ни в своем несопротивлении злу, ни в своей вере.

«Отец просил передать, — незадолго до расстрела Семьи написала его старшая дочь Ольга, — всем тем, кто Ему остался предан, и тем, на кого они могут иметь влияние, чтобы они не мстили за Него, так как он всех простил и за всех молится, и чтобы не мстили за себя, и чтобы помнили, что то зло, которое сейчас в мире, будет еще сильнее, но что не зло победит, а только любовь…»

Воистину, за трехсотлетие правленья Романовых история не знала царя христианнее его. Царя, чья слепая вера в Бога вызвала б больше осуждений, нареканий, сомнений…

И, воистину, на всем белом свете не существовало ни человека, который понял бы монарха Руси огромней и глубже, чем Маша. Ни человека, чье превращение в полную противоположность свою могло б больше убедить Машу в ее правоте.

«Не зло победит, а только любовь…»

«Я утоплю их в крови!»

С протестующим грохотом лжеотрок захлопнула дверь в омут своих тайных страхов и страшных сомнений.

— Я умоляю, Мария Владимировна, — пальцы Акнир сплелись в молящий «замок». — Ну что вам стоит? Помогите ему…

— Я помогу ему. Как только он и Семья окажутся за границей, — непререкаемо сказала Маша.

— Нет! — руки ведьмы взметнулись, как стая птиц, испуганных выстрелом.

— Собственно, так и написано в новой истории, — заметила госпожа Дображанская, использовавшая возникшую паузу, чтоб изучить нужный абзац новоявленного учебника за 7 класс. — Царь Николай был спасен и перевезен за границу. В Данию, на родину матери…

— Нет! — вскрикнула Акнир. — Все будет по-другому. Это просто случайность…

— На случайности, — улыбнулась лжеотрок, — и строится формула Бога. Неужели ты до сих пор не осознала, ты зря идешь против Него. Он — наш Господь. Тебе его не переиграть. Как видишь, он все равно все сделал по-своему. Спасение ничего не изменило.

— Революция будет в октябре, — Катерина постучала пальцем по книжным листам. — Забавно, даже число не изменилось!

— Нет. Нет! — На Акнир было жалко смотреть.

— Однако, — озадачилась Катя, — что мы будем покамест делать с царем? Больно в нем решимости много. Вдруг сбежит войска собирать?

— Отсюда не сбежишь, — угаснув, прошептала Акнир. — Я больше за царицу Аликс боюсь, — взяв себя в руки, ведьма взглянула на Машу прямым красноречивым взглядом. — Она, бедняжка, пятнадцать часов, как в истерике бьется. Похищение, перелет на «Илье»… А пока мы летели, царь все говорил, ни на секунду не умолкал. Он все ей сказал! Все, что может сказать человек, который ее больше не любит. Боюсь, как бы беды не случилось… Ведь в нем вся ее жизнь. Сама знаешь, ты же историк.

На этот раз ведьме удалось достичь желаемой цели. Лжеотрок молча кивнула и, не дожидаясь указаний Акнир, шагнула в соседнюю дверь.

«Но это немыслимо!» — возопил мозг Дображанской.

Стены нового зала переливались разноцветным стеклом. Снова сад, но какой! Объемные стеклянные цветы вырастали из стен, на них сидели шмели, жуки и стрекозы. Изготовленные неведомым ювелиром, их крохотные тельца из металла, стекла, эмали, драгоценных и полудрагоценных камней могли бы украсить любой царский корсаж. Стеклянный алмазно-рубиново-сапфировый зал мог украсить любой королевский дворец!

Три высоких витражных окна из фиолетово-охрово-синих, подсвеченных солнцем стекол навевали ассоциации с церковью. Но вместо положенных святых витражи отображали титанических стрекоз. В их многократно увеличенных совершенных крыльях, круглых глазах и кривых лапках была красота и угроза драконов!