Робин Хобб - Драконья гавань

— Наконечник, скорее всего, засел в галлаторе или уже на дне.

Прибирать было особо нечего. Грефт всегда был аккуратен. Та же привычка к порядку, которая спасла его снаряжение от большой волны, сохранила его и теперь. Карсон развязал холщовый мешок и заглянул внутрь.

— Здесь корабельные сухари, по большей части сухие, — сообщил он.

На дне лодки, пропитанный водой, лежал прочный вещмешок. Когда Карсон поднял его, внутри звякнуло стекло.

— Это еще что? — пробормотал Карсон, распуская завязки.

Сердце Седрика дрогнуло. Он-то разобрал последние слова Грефта. «Украл из твоей каюты. Теперь все пропало. Никому не стать богатым». Он сразу же понял, о чем говорил хранитель. Он уже много дней не проверял свой тайник, ему не хотелось смотреть на склянки с кровью и украденную чешую. Услышав это, Седрик понадеялся, что хранитель выбросил все за борт или же каким-то еще образом все потерял. Но Карсон вынул из мешка стеклянные флаконы из-под чернил и банки для образцов, расставил их в ряд на скамье, и Седрик понял, что имел в виду Грефт. Все склянки были пусты. Только во флаконе из-под крови осталось немножко красного на дне. Когда Карсон наклонил пузырек, кровь оказалась еще жидкой. И все еще переливалась багряным и алым цветами.

— И что же это такое? — спросил Карсон, ни к кому не обращаясь.

Седрик замер. Если Карсон и заметил, как он затих, словно кролик, уповающий, что ястреб его не заметит, то не подал виду. Седрик смотрел на пустые склянки. Теперь кроме него уже никто не знал, что это такое. Если он промолчит, то Карсон никогда и не узнает, что за человеком он был и какое предательство замышлял. Никому не обязательно знать полный перечень того, как он обманывал всех, кто ему доверял. Кто его любил.

Но если он промолчит, то останется таким же, каким и был. Продолжит обманывать тех, кто доверяет ему и любит его. Включая Карсона.

— Это мои склянки, Карсон, — заговорил Седрик, и голос его походил на скрежет. — Грефт украл их у меня из каюты. — Он прочистил горло, попытался заговорить, не смог, но все равно засипел дальше: — В них были кусочки драконьей плоти. Обрезки, оставшиеся после прочистки раны, которую перевязывала Тимара. Несколько чешуек. А в этом была кровь.

Седрик снова задыхался, горло стиснуло от стыда. Он не смотрел Карсону в лицо.

— Я задумал это, когда поехал сюда вместе с Элис. Я не собирался задерживаться здесь дольше, чем понадобится, чтобы добыть что-нибудь ценное, а затем хотел вернуться в Удачный. Я мечтал продать все герцогу Калсиды, разбогатеть и сбежать вместе с Гестом, чтобы мы могли жить так, как нам захочется.

Договорив, Седрик застыл неподвижно, уставившись на небольшие склянки. Ему казалось, будто он выблевал что-то мерзкое, и теперь оно лежит между ними, испуская зловоние. Карсон дотронулся до одной из склянок и отдернул руку. Голос у охотника всегда был глубоким. Порой, когда Карсон разговаривал с Седриком, держа его в объятиях, тот не только слышал его слова, но и ощущал, как они отдаются дрожью в груди. Но сейчас охотник заговорил таким низким голосом, какого Седрику еще не доводилось слышать, и в нем угадывалось смятение.

— Я не понимаю… Разве не в этом ты обвинял Лефтрина? В том, что он использует Элис, пытаясь подобраться к драконам поближе? А Джесс… о… — осекся Карсон и на миг задумался. — Теперь понятно. Вот почему Джесс решил, что ты поможешь ему убить Релпду, так? Он знал. Он думал, что вы с ним поделите трофеи, возьмете лодку и вернетесь в Трехог. Или в Калсиду. Вы что же, работали вместе?

— Са упаси, нет! Ни за что!

Теперь Седрик посмотрел Карсону в глаза, и увиденное надорвало ему сердце. Лицо охотника было замкнутым, взгляд — непроницаемым. Он ждал. Ждал рассказа о том, как его обманули, как обвели вокруг пальца. Он гадал, не вынашивает ли его любовник какие-нибудь планы и сейчас. Седрику пришлось отвести взгляд.

— Джесс знал, что я сделал. Как-то ночью он видел, как я вернулся на баркас и выбросил окровавленную одежду. Но я… не знаю, почему. И вряд ли когда-нибудь узнаю. Так вот, той самой ночью я выпил немного крови Релпды. Ты тогда решил, что я отравился. Дело было не в этом, но результат вышел похожий.

Седрик припомнил те дни. Теперь они казались совсем далекими, выдуманными.

— Пару раз я приходил в себя и заставал рядом Джесса. Я думал, он заходит меня проведать, как вы с Дэвви. Но теперь я знаю, что он просто обыскивал каюту. Он знал, что у меня есть. В тот день, когда я… когда я его убил, он показал мне алую чешуйку с дракона Рапскаля. Элис дала ее мне, чтобы я зарисовал в журнале. А потом забыла о ней, и я оставил ее себе. Джесс знал об этом и нашел чешуйку. Но признался, что не нашел всего остального. Думаю, он рассказал об этом Грефту, а тот отыскал то, чего не смог Джесс. Наверное, затем Грефт и украл ночью лодку. Не для того, чтобы вернуться в Трехог. И даже не для того, чтобы увезти это все в Калсиду и продать. А для того, чтобы вылечиться самому. Исправить то, что разладилось в его теле.