Михаил Пузанов - Перекресток - недопущенные ошибки

И все же некоторые черты и способности Эйвелин ставили под сомнение ее варварское происхождение. Девушка с изумительной брошью (которую она не снимала ни на минуту) видела нити силы, натянутые в воздухе, могла ими произвольно манипулировать, таким образом еще и многократно умножая свои способности к Творению. Вот только фантазия ее будто застряла в тупике. А ведь без создания целостного образа, отвлеченного от логики вещей, невозможно воплощение чего бы то ни было в физическую реальность. Эллиона в этом (да и в мудрости тоже) значительно превосходила девушку: герцогиня не видела нити, но прекрасно ощущала их и могла манипулировать столь же свободно, как и Эйвелин. Ну а создание образов не представляло для нее сложности.

В ту давнюю встречу, где-то три-четыре сотни лет назад, Элли, по просьбе Элизар, продемонстрировала ей процесс творения на конкретном примере. Поначалу очаровательная герцогиня с милой улыбкой пыталась прибедняться, ссылаясь на долговременное отсутствие практики и то, что "этот растреклятый бродяга — да, да, к которому ты относишься с совершенно излишним благоговением, — на деле он существо безмерно наглое и сующее нос, куда не просят! — так вот, он пагубно влияет на мои способности. Я уже лучше знаю детали огнистой «магии» бродяг, и скорее перемещу предмет через подпространство или пространство, чем что-то сотворю!".

Как ни странно, Астрон ответил на этот выпад лишь неизменной полусаркастической улыбкой и уточнил, что в случае неудачи Эллионы, сотворит для Элизар яблочко сам. После такого туше герцогиня мигом свернула антиагитацию и, слегка прикрыв глаза, буквально за минуту сгустила в воздухе образ даже не яблока, а целой яблони. Оставшись недовольной созданным образом, она еще пару минут посматривала на дерево, старалась «дорисовать» как можно больше деталей… Но в какой-то момент герцогиня вдруг нервно махнула рукой (по всей видимости, пределы терпения были для нее слабым местом) и картинно подула на пока еще призрачное дерево. Воздух на секунду исказился, налился ярко-желтым свечением, а затем погас, открыв взгляду настоящее древо с гигантскими спелыми яблоками. Элизар краем глаза успела заметить, что в момент «воплощения» образа, глаза герцогини сменили цвет поочередно с голубого на зеленый, затем на серый и в последнюю очередь на карий. Отблески чередовались очень быстро, но Элизар успела подметить их последовательность. Помниться, этот факт даже показался ей символичным: небо повелело, природа вдохнула краски, разум продумал детали, а огонь воплотил.

Остальную часть визита эльфийских правителей Уриане помнила смутно, так как мысли ее тогда были заняты увиденным зрелищем. Теоретически, Эйвелин могла бы с легкостью повторить действия герцогини, тем более что выдержки и терпения у нее было значительно больше, а необычный дар позволял добавлять к образу детали даже пальцами. Но гостья разочаровала Элизар: она лишь бесконечно перечитывала книги и питала разум написанным. Потом еще пыталась обсудить с самой Уриане особо интересные взаимосвязи между народами, но лезла в такие дебри логики, что госпожа Прибережья только головой качала. В эти моменты она вновь невольно поминала Астрона, до такой степени выкладки девушки напоминали ветвистые рассуждения герцога! А вот свои образы Эйвелин по какой-то неведомой причине создать не удавалось. Сама она задумчиво говорила, что это, по всей видимости, обратная сторона ее дара: когда видишь нити силы физически, нет необходимости что-то подробно представлять или воображать. Вот только творение без образного воображения оказалось невозможным, и гостья, махнув рукой на соблазнительную способность, стала совершенствовать свои навыки к изменению формы и сути уже существующих нитей. Элизар еще пару раз попыталась ее образумить (очень уж хотелось ей воспитать из девушки спокойного и тихого Творца, а не буйнопомешанного бродягу), но всякий раз натыкалась лишь на стену сонного равнодушия, прикрытую добродушной улыбкой. В конце концов, она тоже махнула на все рукой и оставила девушку в покое.

Зато на горизонте вдруг образовался Тассан, всерьез заинтересовавшийся даром Эйвелин и ею самой. "Полтора года, видимо, безостановочно распивал с Альфадаром вино на берегу, а тут вдруг дошло, что новые лица появились" — раздраженно подумала Эйвелин, когда этот заросший щетиной полоумный юноша начал вокруг нее крутиться. Обладая по натуре многими не лучшими чертами Астрона, в частности, превосходящими всякие разумные рамки въедливостью и упертостью, Тассан изо дня в день внушал Эйвелин мысль о необходимости пуститься этак на годик в далекие странствия по северным долинам континента. Зачем ему это было нужно? Да, в сущности, просто так: младший Вильфарис (даже капризная Селина казалась явно старше брата) обладал неимоверной тягой к бродяжничеству, которая превосходила даже его тягу к вину.