Галина Романова - Как не потерять работу

— Убью, — прозвучал решительный голос, — если он будет угрожать мне!.. Пойми, Згаш, мне вернули титул, но больше у меня почти ничего нет. Городом и землями владеют по-прежнему другие! Чтобы жениться и исполнить свой долг перед предками, мне нужно принести своей невесте нечто кроме имени и титула. И на пути к этому сейчас стоит леди Гемма и ее ребенок. Мне нужно убрать их с дороги. Ты мне поможешь?

Он в два шага оказался рядом и тяжело опустил руки мне на плечи. Я мог остановить сердце Анджелина простым напряжением воли, но не смог противиться тяжелому взгляду ярко-синих глаз.

Обряд по вызыванию духа проводили после заката. Дождавшись, пока за окнами стемнело окончательно, я приступил к подготовке места действия. Кое-какие необходимые приготовления были сделаны заранее. В центре выбранной для обряда комнаты установили кресло, на полу была начертана восьмилучевая пентаграмма, на лучах которой стояло восемь свечей. Некоторые символы ее пока оставались незавершенными — их черед настанет потом. Девятая свеча установлена на блюдце на полу у самых ножек кресла. Книга раскрыта на нужной странице, в чашу с вином добавлен порошок.

Обычно его полагается вдыхать, дабы поскорее прочистить мысли и облегчить концентрацию. Вино усиливает воздействие, и само тоже «усиливается», так что, учитывая количество выпитого за ужином, завтра меня будет мучить жестокое похмелье, а последняя стадия опьянения — «в дрова» — может наступить уже через четверть часа. Голова уже начала шуметь и кружиться. Самое оно! Мне сейчас крайне необходимо напиться. А то что-то нервишки шалят…

Воздух рядом со мной сгустился в облачко тумана, которое постепенно приобрело очертания тощей старческой фигуры, на которой парадный камзол висел мешком. Только его тут не хватало! Призрак старого графа Байта, дедушки Ладиана и свекра его матери, леди Лавины! Старик долго и упорно ждал, когда в родные стены вернется его младший сын, виконт Дарин Байт, дядя Ладиана, покинувший Большие Звездуны более четверти века назад. Он так и умер в ожидании и после смерти стал призраком, развоплотить который может лишь появление его младшего сына. При жизни старый граф даже меня принимал за внезапно вернувшегося сына, и лишь сейчас, после кончины обретя рассудок и спокойствие, перестал путаться.

— Опять вы здес-сь, гос-сподин? — послышался его надтреснутый тихий голос.

— Вызывали, вот я и прибыл.

— Очень хорош-шо… Что с-с-слышно?

— Пока ничего особенного, — пожал я плечами. — А какие новости у вас?

— Тоже тиш-шина… Я жду!

А вот это не слишком хорошая новость. Означать она могла лишь одно — Дарин Байт все-таки не умер, раз отец, перешагнув черту, отделяющую живых от мертвых, не нашел за нею младшего сына. Старший, граф Верин, отец Ладиана, уже больше десяти лет находится там. Но Дарина до сих пор нет. И если он вернется, то лишь для того, чтобы предъявить на Большие и Малые Звездуны свои права.

Так. Спокойно. Я злой и страшный некромант… Это меня все должны бояться, так чего дергаться? Взмахом руки отпустить надоедливого призрака, чтобы не болтался рядом и не отвлекал разговорами, встать спокойно, скрестить руки на груди, сурово сдвинуть брови. Чего они так долго? Где их бесы носят? А, уже здесь… Скребутся, как мышки!

— Входите!

Голос получился гнусавым и каким-то сдавленным. А вы попробуйте сказать то же самое властным тоном, не разжимая зубов!

Заинтересованные лица явились в полном составе. Впереди шла леди Лавина Байт, ведя за руку пускающего слюни дебила с пустым взглядом. Тело виконта Ладиана переставляло ноги, но ему было все равно, кто, куда и зачем его ведет. Хуже ребенка, честное слово! Новорожденный хотя бы криком дает понять, что замерз, голоден, напуган, а он… Закричит, только если руку отрезать будут.

За этой парой, держась подальше друг от друга, шли Анджелин и леди Гемма. Ее опухшее лицо с мешками под глазами и следами слез напряглось, когда виконтесса заметила меня. До суда она меня не видела и пребывала в твердой уверенности, что труп некоего Згаша Груви, невольно причастного к ее беременности, гниет в крепостном рву, тишком сброшенный туда ее братом. Да и на самом суде мои интересы представлял мэтр Куббик, поскольку я не желал иметь с этим семейством ничего общего. Первый раз мы столкнулись лицом к лицу, когда некромантов вызвали расследовать смерть старого графа. Тогда казалось, что женщина вот-вот умрет от разрыва сердца, — такое у нее сделалось лицо. Не знаю, каких душевных сил ей стоило сохранить видимость спокойствия. Огромный живот, пятна на лице, большая грудь, переваливающаяся походка не оставляли никаких сомнений в ее положении. За ужином она еле держалась, слишком поздно узнав, что именно я буду вызывать дух ее бывшего супруга. Ей было страшно, а в обращенных в мою сторону взглядах было столько всего намешано… Негодование, страх, нетерпение, гордость, даже мольба: «Только не говори ничего!» — и угрозы: «А не то будет хуже!» Кому хуже, милочка? Да, я папа этого младенца, но пусть буду проклят, если испытываю к ребенку какие-то нежные чувства.