Ольга Макарова - iii. Камень третий. Дымчатый обсидиан

Сейвел Нансар, глава навийских гадальщиков… и он здесь… Насколько помню, жена Кангасска принадлежит к династии Илианн. И чтобы спустя пару тысяч лет вражды представители двух династий встретились на мирном празднике? Кажется, я чего-то недопонял, но Сейвел с Занной разговаривали довольно мирно. Оба темноволосые, с проседью, темноглазые, с одинаковыми черными обсидианами на шее (крупные, как положено главам династий)… так бы и подумал, что брат и сестра.

От Кангасска мысль моя не укрылась (а что можно вообще скрыть от гадальщика с Триадой харуспексов?), и он шепнул мне, что когда-нибудь объяснит, в чем тут дело.

Я не гадальщик, но уже начинаю понимать, что как на глупого мальчонку на меня уже никто не смотрит, раз уж знакомство с сильными мира всего идет столь целенаправленно. От меня чего-то ждут… меня к чему-то готовят… надежды возлагают… Вот так и осознают, наверное, что детство кончилось. Впрочем… какое детство… у меня тут любимая девушка замуж выходит за другого…

Перезнакомив с кучей народу, отчим оставил меня в покое и умчался встречать новоприбывших: Ориона и Астэр. Я решил, что хватит с меня созерцания счастливых пар и, четко развернувшись на сто восемьдесят, влился в компанию драконьей молодежи, прилежно сохранявшей человечий облик.

Те были рады. Зейна, облаченная в чудесное белое платье, как полагается подружке невесты, и румяная от счастья, тут же обняла меня за шею и даже чмокнула в щечку. Аглайн налил мне кулдаганского эля…

Эль я все-таки продегустировал, но не более того. Мне нужен был ясный разум.

Лайель Грифон появился в общем зале куда раньше невесты. И отвечал на улыбки, шутил и тому подобное не менее рассеянно, чем я. Да уж, мы оба были в ожидании. «Счастливец, — подумалось мне, — у тебя на все иная причина».

И вот наконец под руку со своим отцом к гостям вышла Милия. Я замер и даже не дышал все время, что она спускалась по лестнице.

Помню все, каждую мелочь. Навсегда врезались в память эти мгновения…

Ее простое белое платье, облачно нежное, выглядело таким… бесхитростным рядом с платьями ее подруг, не пожалевших кружев и блестящих камушков… Ее лица не коснулись румяна и краска. И волосы рассыпались по плечам так же свободно, как всегда, только заколка с крохотным хрустальным первоцветом чуть придерживала прядь над левым ушком.

Милия, любимая моя, ты прекрасна…

Кажется, я забылся, любуясь. У меня совершенно вылетело из головы, кто я, что я и зачем я. И, когда Милия ступила на блестящие мраморные плиты зала, я невольно подался вперед, словно она шла ко мне.

И опомнился я только тогда, когда встретился взглядом с ее отцом… Даже если бы меня разбудили, окунув в ледяную воду, я, наверное, не испугался бы так.

Нет, взгляд Кангасска не был гневным и не таил в себе никакой угрозы. Он был понимающим…

Я прозрачен перед этим человеком. Моя судьба видна ему как на ладони. И боль свою мне от него не скрыть никогда. И беспомощность… А он смотрит на меня с пониманием, зная, что суждено мне в жизни.

Это отрезвило меня, тронуло измученную душу ледокаиновым холодком. Остаток церемонии я наблюдал с предельной отрешенностью, будто это все не со мной.

Наблюдал. И в какой-то момент подумал о самом Кангасске. Что чувствует человек, выдающий дочку, которой суждено жить половину драконьего века, за простого смертного? Не сомневаюсь, что он искренне желает счастья и Милии, и Лайелю. Короткое это будет счастье, но все же… он ведь сам такой, и жена его — Занна — проживет не больше, чем отмерено человеку. И Кангасси — его приемная дочка — тоже. А третья — Влада? Не знаю…

Свадебный букет, в дружеской потасовке не пойманный никем, печально приземлился у моих ног…

Я столкнулся с Лайелем вечером третьего дня. Видит Небо, я не хотел конфликтовать с ним, но, когда он остановил меня в коридоре и решил поговорить без свидетелей и намекнуть на то, чтобы я держался от Милии подальше, я сорвался и высказал ему все… все, что для себя решил.

«Ты человек, — сказал я ему с вызовом. — Сколько ты еще проживешь? Пятьдесят? Восемьдесят лет? Сто, если очень повезет? Когда Милия похоронит тебя, она будет так же молода и прекрасна, как сейчас. Да и я не состарюсь».

…Лайель старше меня, и сил у него куда больше, так что в короткой драке мне досталось как следует. Но, даже прижатый к стене, я нахально кривил в ухмылке разбитые губы и говорил с еще большим жаром: