Кэтрин Ласки - Девушка-сокол

— Измена! — Боль, прозвучавшая в отцовском голосе, пронзила Мэтти, словно кинжал. — Канат перерезан! Теперь мы не сможем поднять подъемный мост! Проклятые предатели!

Ее отец лорд Уильям Фитцуолтер только что пробежал от подъемного моста через двор замка к холлу и поднялся на два пролета в свои личные покои. На его лице застыла бледная маска ужаса. Всего несколько секунд назад он стал свидетелем того, как последний из его крестьян прогнал по подвесному мосту своих овец и свиней в поисках укрытия, полагая, что здесь небезопасно.

Мэтти содрогнулась, увидев, как ее отец глядит на мать затуманенным взором.

— Даже не верится в происходящее, Сьюзен.

— Мне тоже, Уильям, ведь ты один из самых верных сторонников Ричарда.

— В том-то и дело! — воскликнул отец. — Я всегда был на стороне Ричарда Львиное Сердце, а не его брата. За всем происходящим стоит принц Джон и его холуй…

— …шериф! — закончил Ходж, самый старый и преданный из отцовских слуг. — Нас атакует шериф и с ним сэр Гай Гисборн.

— О нет! Гай Гисборн! — вырвалось у леди Сьюзен, и ее дрожь передалась Мэтти.

— Прячься, Сьюзен! Прячься, Мэтти! — воскликнул отец. — Интересно, напали ли они на другие замки?

— Осмелюсь доложить, наш первый, — откликнулся Ходж.

— Первый или второй, значения не имеет — эта участь ожидает всех! — воскликнул лорд Уильям охрипшим от отчаяния голосом. — Сьюзен, не медли, прячься!

Мать прижала Мэтти к себе так сильно, что лиф ее платья больно врезался дочери в щеки, а перед самыми глазами оказался кулон, который мать постоянно носила. Он представлял собою сапфир, отливавший синевой полуночной звезды, вставленный в искусную золотую оправу. «Если только я буду смотреть в этот темно-синий камень, мы уцелеем, — подумала Мэтти. — Он будет небом, а мы — уплывающими по нему звездами. Боже милосердный, спаси нас! — Она приказала себе: — Не отводи взгляда от звезды… Звезды Иерусалима».

Молилась ли она или заключала сделку с Богом? Ей и самой это было неведомо. Мэтти знала лишь одно — ей хочется жить и хочется, чтобы никто не пострадал. Но издалека уже доносился громовой стук копыт огромных коней, боевых, обученных прорываться сквозь беззащитную толпу. Они редко отступают и никогда не пугаются. Они только уничтожают.

Копыта стучали все ближе, теперь уже по утоптанной земле на противоположной стороне рва. Но Мэтти попыталась отогнать страх.

Она не отрывала глаз от камня. Молочные прожилки света, пронизывавшие купол сапфира, образовывали звезду, но при этом вертикальные лучи делали ее похожей на крест. Лорд Уильям подарил своей жене Звезду Иерусалима, когда они праздновали рождение Мэтти. На следующей неделе, 23 сентября, девочке должно было исполниться десять лет. «Пожалуйста, Боже милосердный, позволь мне дожить до десяти», — прошептала она, утыкаясь лицом в материнскую грудь.

— Уильям, — донесся до нее голос матери, — а как же моя шкатулка с драгоценностями?

— Забудь о побрякушках. Наша единственная драгоценность — это Мэтти. Спрячь ее!

— Но где же?

— На кухне! В картофельной яме! [1] На самом деле впервые упоминает о картофеле в 1539 году испанский конкистадор Гонсало Хименес де Кесада. Завезен же он был в Европу, точнее, в Испанию, еще через двенадцать лет, причем сперва воспринимался как декоративное растение. — Примеч. пер. Не знаю где. Спрячь, и все.

С этими словами лорд Уильям выскочил за дверь и стал созывать своих людей. До Мэтти донеслись крики, потом оглушительный топот копыт. Кони уже пересекали подъемный мост, и от этого трясся даже пол, на котором стояла девочка. Всадники шерифа приближались!

— Скорее, Мэтти, бежим! — Леди Сьюзен одной рукой подталкивала дочь, а другой принялась теребить браслет.

Они кинулись вниз по прогибающимся ступеням, потом пробежали по маленькому внутреннему дворику на кухню.

Ползая по земляному полу рядом с огромным очагом, в котором все еще жарилась на вертеле свиная туша, они нащупали крышку ямы. Мать склонилась над ней и стала выбрасывать оттуда картошку и разные корнеплоды.

— Ничего не выйдет, мама, ничего. Ведь я больше, чем картошка. Больше даже, чем мешок картошки, — бормотала Мэтти.

Снаружи донесся грохот, и одно из звеньев цепи, висевшей на шее у леди Сьюзен, блеснуло на солнце. Она обменялась с дочерью испуганными взглядами и прикрыла кулон рукой.